Unknown

«Шесть убитых и тридцать семь раненых, в основном легко. – Прогоняла она в голове, таращась на уже прочитанные страницы и пожёвывая фильтр так и не зажжённой сигареты. – Пятеро из убитых – полицейские,  все из охраны Эйхартовой башни. Двенадцать раненых – также офицеры патрульной или охранной службы. Остальные – жители многоквартирных домов около точек взрыва. И это на восемь бомб, одна из которых сопоставима с авиационным «пузаном», опоры башни покорёжила. Впрочем, ни в одном из случаев эпицентр взрыва не находился в самом жилом здании – всегда рядом, в переулке или на пустыре. Ранения – последствия воздействия ударной волны. Осколки выбитого стекла, упавшие шкафы, в одной квартире провалился потолок, в другой обрушилась внутренняя стена… Скорее всего, целью террориста было не убить как можно больше людей, а привлечь как можно больше внимания. И на том ему спасибо, ублюдку… И ведь как минимум семь бомб установлены в поле зрения камер «Тысячеглазой». Прямо у нас под носом».

Тут-то и начиналось самое интересное. Старик полагал, что взрывные устройства можно незаметно оставить в местах будущего подрыва,  рассчитав слепые зоны, пользуясь темнотой – однако на камерах поблизости ты всё равно «засветишься». С сумкой в руках, а потом без неё, например. Или со свёртком. Или с оттопыренной полой пальто. Что-то подобное он и искал на записях городской системы. А также проводил сличение лиц, выискивая людей, появлявшихся около всех или хотя бы нескольких мест терактов. На тот случай, если преступник одиночка, либо имеет мало пособников. А весьма походило на то, революционных или террористических организаций, способных спланировать действительно масштабную акцию, в стране не было давно, любую крупную структуру БНЗ вычисляло ещё на стадии формирования.

«Одного человека, появлявшегося у двух мест подрыва, обнаружить всё же удалось. – Анна придвинула поближе стопку фотографий. Вернее, распечатанных стоп-кадров. – Но его уже проверили, чист. Первое место – Эйхартова башня, площадь, там половина города бывает еженедельно, второе просто по пути на его работу».

Время работало против следствия. Плёнки «Тысячеглазой» хранились недолго, раз в неделю их стирали и пускали в повторное использование. Если преступник откуда-то знал такую подробность, он мог оставлять свои адские машинки с большим временным интервалом, и тогда на записях дважды не появится. Только возле одной точки закладки, последней. Знать бы ещё, какая из них… И метод сличения лиц тут не поможет, хоть всю экспертную службу за работу усади. Хотя…

Женщина выдвинула ящик стола, достала бронзовую зажигалку, которую тоже берегла для особых случаев, крутанула колёсико, высекая искры. Раскурила, наконец, сигарету. Сняв трубку с телефона, набрала номер, дождалась ответа:

- Второй отдел Бюро? Инспектор Пятого отдела НАР Анна Хелси, регистрационный значка – два семь шесть восемь пять один. В вашей лаборатории номер три находятся на анализе запрошенные мною плёнки с места убийства. Да, я понимаю, не готовы, не тороплю. Тут другое дело. Я тогда изъяла только записи камер во дворе дома, где произошло преступление. Но ведь плёнки с остальных камер квартала ещё не уничтожили, они должны храниться до конца расследования? Ага, отлично. Я бы просила пустить их в анализ вместе с записями от другого дела, на предмет поиска совпадающих лиц. Кто ведёт? Инспектор Чарли Диксон. Да, он вам тоже позвонит, до вечера. Да, я понимаю, сколько там работы, но мне кажется… О, спасибо. Спасибо большое…

Дверь кабинета была тонкой, и позволяла слышать работающее в соседней комнате радио. Приглушённый голос диктора с неестественным энтузиазмом вещал: «Из-за ветров, дующих со стороны государственной границы с Нормандией, ожидается существенное повышение среднего радиационного фона. В южных и юго-восточных областях республики следует опасаться радиоактивной пыли, гражданам, проживающим поблизости от границы, рекомендуется не выходить из дома без респираторов либо иных средств защиты…»

    *                                                        *                                                      *

10 мая 1965 г.

В городе было неспокойно. Когда Анна выезжала с парковки у офиса Агентства, мимо неё по шоссе пронеслись две патрульные машины с включенными мигалками и бронированный фургон спецназа. На улицах, по которым лежал путь инспектора, у обочин и посреди тротуаров во множестве стояли брошенные авто, некоторые с распахнутыми дверьми. Редкие пешеходы двигались торопливо, часто озираясь и втягивая головы в плечи. В низком сером небе гудели моторы – полицейские дирижабли барражировали ниже обычного, чуть не задевая гондолами крыши домов.