Unknown

В тоже время в работах сэра Вальтера Скотта всё чаще проскальзывают сверхъестественные мотивы, то и дело вплетающиеся не только в его поэзию и романы, но и небольшие обособленные истории вроде «Комната с гобеленами, или Дама в старинном платье»(1828) или «Рассказ слепого странника Вилли» в «Редгонтлете», в последнем случае силу образам предаёт дьявольский контраст просторечия на фоне гротескной атмосферы. В 1830 году Скотт опубликовал свои «Письма о Демонологии и Колдовстве»(1830) которые по сей день являются одним из лучших собраний европейского фольклора повествующего о ведьмах. Вашингтон Ирвинг - ещё один известный писатель, прибегнувший к использованию элементов сверхъестественного, но все же надо признать, большинство его персонажей-призраков слишком чудаковаты и вызывают скорее искреннюю улыбку, нежели страх, не укладываясь в каноны жанра. Эту тенденцию не сложно проследить, ознакомившись с большинством его работ. «Немецкий студент» в «Рассказах путешественника»(1824) - ироничная, сокращенная и хорошо переработанная старая легенда о мёртвой невесте, элементы которой использовались в «Кладоискателях», где присутствует множество намёков на проявления сверхъестественного, связанных с пиратом, некогда бесчинствующим в колониях и окрестных водах Нового Света - знаменитым Капитаном Киддом. Томас Мур присоединился к числу творцов литературы ужаса после написания поэмы «Алкифрон», которая была позже переработана автором в прозаический роман «Эпикурей»(1827) Несмотря на то, что роман представляет собой историю о приключениях молодого афинянина, обманутого хитрыми и коварными египетскими жрецами, Муру удалось передать подлинную атмосферу незримого страха, описывая чудеса и ужасы древнего подземелья, раскинувшегося под Великими Храмами Мемфиса. Де Куинси не раз злоупотреблял использованием гротескных арабских ужасов; но в своих изысканиях он мог бы быть намного логичнее; и вполне обойтись без претензий на научность, посему его нельзя назвать настоящим мастером своего дела.

В эту эпоху находит своё признание и славу Уильям Гаррисон Эйнсворт, чьи романтические новеллы так и сочатся жутью и ужасом. Из под пера Фредерика Марриета вышли не только короткие рассказы вроде «Оборотня» - он был автором знаменитого романа «Корабль-призрак»(1839), написанный по мотивам легенды о «Летучем Голландце» - парусном корабле-призраке, что не может пристать к берегу и вынужден вечность бороздить море у мыса Доброй Надежды. Мотивы сверхъестественного проскальзывают и в творчестве Диккенса, к примеру, в его рассказе «Сигнальщик», где речь идёт о зловещем предзнаменовании, материал при этом используется самый, что ни на есть заурядный, но изложение текста настолько качественно, что его одинаково можно отнести и к только начавшему формироваться в то время психологическому стилю, так и к ушедшей в лету готике. Очередную волну любопытства вызывал фальшивый спиритуализм, медиумизм, индуистская теософия и прочие темы подобного характера, актуальные в обществе и по сей день; посему, число сверхъестественной литературы с «психологическим» или псевдонаучным подтекстом неуклонно множилось. Отчасти ответственность за это лежит на плечах плодовитого и известного писателя Эдварда Бульвер-Литтона; и, не смотря на огромное количество вычурной, не несущей никакого высокого смысла риторики и пустого романтизма в его работах, они пропитаны эдаким неуловимым шармом, дымным очарованием, присутствием, которым нельзя пренебречь.

В своей повести «Ум и дом»(1859) он использует мотивы Розенкрейцерства, в частности история о злом и бессмертном человеке, прототипом которого, возможно, стал загадочный придворный Людовика XV - Граф Сен-Жермен, что является классикой коротких рассказов о призраках. Роман «Занони»(1842) так же содержит подобные элементы, уже поданные в более искусной форме и представляет собой необъятный, неизведанные мир, который соприкасается с нашей реальностью и охраняется жутким «Обитателем предела» который начинает охотиться на каждого, кто пытается перешагнуть за черту междумирья и терпит неудачу. Здесь мы имеем дело с братством света, существовавшего многие поколения до момента, пока не остался в живых его единственный представитель и персонажа античности - халдейский колдун, сохранивший свою юность и погибший на гильотине французской революции. Несмотря на это, роман полон романтизма, увы, омрачённого тяжелым сочетанием невзрачных образов и заунывных рассуждений, сводящим на «нет» всю атмосферу прикосновения к неведомому, потустороннему миру, тем не менее «Занози» - чудесный романтический роман; он вполне может быть весьма успешно прочитан и даже вызвать интерес у не слишком искушенного читателя. Примечательно, что в процессе описания обряда посвящения в древний орден, автор не смог избежать использования образа готического замка из классических Уолпольских образов.