Unknown

— Старая система с кольцами была хороша именно тем, что работница сдавала некое зримое свидетельство своей работы. Она знала, что в конце дня эти зримые свидетельства пересчитают и ошибки не будет. Это даёт чувство уверенности и надёжности, друзья. Вы же хотите заменить эту зримую уверенность на просто росчерк карандаша на бумаге. Это выглядит далеко не так надёжно. Совсем не надёжно.

Ольга подняла голову, вздернула подбородок, глаза сверкнули, ещё больше выпрямила и без того прямую спину, ее взгляд похолодел. Я затаил дыхание, Лигет фактически выразил ей недоверие. Но ответить она не успела.

— Мне эта новая система нравится, Лигет.

Мы все трое вздрогнули, а я ещё и чертыхнулся в душе. Мой братец иногда явно переигрывает с драматизмом своих внезапных появлений. Гилберт неподвижно стоял в проеме входа и насмешливо улыбался. Я же понял элементарное — их разговор с Ольгой вчера вечером, он в курсе и явно все уже одобрил. Тем временем Гил продолжает.

— Пора отходить от этого варварства, Лигет, кольца ничем не лучше ракушек каури на островах Полинезии, там они заменяют деньги.

Гил усмехнулся, глядя на растерянное лицо начальника цеха.

— У нас же, хвала Господу, не Полинезия.

— Мисс Мещерская, Клайд, доброе утро. Лигет, продолжайте обсуждение с новой начальницей, нам с братом надо поговорить.

Гилберт кивает на дверь и мы выходим.

— Гил, ты с ума сошел…

Мы неспешно идём по той самой дорожке, огибающей фабричный корпус. Совсем недавно здесь состоялся наш первый разговор наедине, мы скрестили клинки. Как равные. И теперь… Но это полное безумие, и, подумать только, Гил…

— Почему же, Клайд?

Я только развожу руками, даже не находя сейчас слов. Он остановился и прямо посмотрел мне в глаза, усмехнулся уголком рта.

— Я же вижу, что тебе по душе эта идея. Прав?

— Да, прав. Но ты забыл, что тяжелее всех придется Роберте и я ее так не подставлю.

Гилберт тяжело вздохнул и медленно пошел дальше.

— Ты иногда выглядишь одержимым Робертой, Клайд, — он усмехнулся, — словно она околдовала тебя, подсыпав приворотного зелья в чай.

— Возможно, ты ещё познаешь, как это, быть одержимым Констанцией, Гилберт.

Он не дрогнул, услышав это. Не возмутился. Просто чуть пожал плечами, не остановившись. И спокойно ответил.

— Это не твое дело, Клайд. Однако могу повторить сказанное по телефону — я тебе где-то завидую.

— Тогда ты меня понимаешь.

Гилберт кивнул.

— Понимаю. И видел вас вместе, там, дома.

Он подошёл ближе и тихо сказал.

— Неужели ты собираешься всю жизнь продержать ее в этом милом, но убогом домике на окраине Ликурга? Ты для этого остался с ней здесь? Для этого начал перестройку фабрики, и увлек этим даже нас с отцом?

Я усмехнулся, в свою очередь пожав плечами.

— Нет, конечно. Но Роберта очень ранима и впечатлительна, она ждёт ребенка. Этот домик — наша крепость. Там ей тихо и спокойно, там ей хорошо. Понимаешь? Ты же хочешь…

Он перебил меня, отмахнувшись, горячо заговорил, и то, что я услышал, поразило…

— А наша семья, Клайд? А Сондра и ее семья? Остальные семьи Ликурга? Общество? Думаешь, послал письмо, гордо и загадочно молчишь — и все само собой успокоится? Заперся с Робертой в домике на отшибе — и все? Ошибаешься! Все только начинается. И мы, семья, должны…

… — Мне нужно позвонить домой, Гил. Сейчас.

09.55

Миссис Портман не ответила, видимо, ушла на свою ежедневную прогулку. Берта, где ты, надеюсь, дома. Хотел выскочить и поговорить с тобой, но не успел, они уже тут. Глубоко вздыхаю, собираясь с силами, что же… Гилберт прав. Не смог предупредить Берту, но все должно быть хорошо, она поймет. Она доверяет мне и знает, что я все делаю для ее и нашей пользы. И никогда не допущу ничего плохого. Берт… Я люблю тебя. Ты слышишь? Ведь слышишь? Мне пора.

— Итак, мистер Клайд Грифитс, племянник Сэмюэла Грифитса, владельца этой во всех отношениях выдающейся компании, в немалой степени определяющей нынешнее благосостояние Ликурга.

— Он самый, мистер Питерс.

Передо мной — корреспондент «Ликург ревью». Фотограф. Стенографистка. Вспыхивает магний. Мы — в помещении штамповочной, на живописном фоне новых рабочих терминалов и улыбающихся бодро работающих девушек. Со мной — Гилберт, Ольга и Лигет. Дядя благоразумно не явился, дав отмашку из кабинета на Уикиги-авеню. Гилберт решил сегодня неожиданно ударить — статьей дружественного журналиста о замечательном племяннике владельца компании, молодом и талантливом, внезапные идеи которого призваны привести компанию, а также и старый добрый Ликург к вершинам процветания.

… — Мы, семья, должны действовать сами, первыми, Клайд.

— О чем ты, Гил?

— О том, что раз вы с Робертой поженились… Не уехали… Ты остался на фабрике и мы тебя продвигаем, признаем твои заслуги… Мы не можем делать вид, что вас не существует. Понимаешь?

— Понимаю. Но я сказал дяде, что светская жизнь нас не привлекает и мы к ней не стремимся. И это так.

— Да кто вас зовёт в эту жизнь?

Гилберт досадливо отмахнулся, поморщившись.

— Я не жду, что вы с Робертой начнёте блистать на приемах и вечеринках.

— Я знаю. Тогда чего ты от нас хочешь и к чему все это?