Unknown

Что ж, да, она явно считала, что я потребую компенсации. Лири думала, что я бросила Джейми после Каллодена и вернулась только тогда, когда он снова стал богатым. Мне очень хотелось попытаться рассказать ей... но это не имело смысла. Да и поздно уже. Ситуация была ясной и острой, будто разбитое стекло.

Лири вдруг наклонилась вперед, поставив руки на стол и так сильно их прижав, что ее ногти побелели.

– Пожалуйста, – сказала она. – Прошу.

Во мне боролись два сильных противоположных желания: первое – дать ей пощечину, а второе – с сочувствием накрыть ладонью ее руку. Я поборола оба и заставила себя с минуту подумать спокойно.

Разумеется, я поеду: я должна. Ведь это не имело никакого отношения к Лири или к тому, что лежало между нами. Если я не поеду, а Анри-Кристиан умрет, – а он вполне может – я никогда себе этого не прощу. Если я приеду вовремя, то смогу его спасти: никто другой не сможет. Все просто, как дважды два.

При мысли о том, чтобы оставить Лаллиброх сейчас, у меня внутри все резко упало. Как ужасно; как я могу, зная, что покидаю Йена в последний раз и, возможно, оставляю их всех и само место навсегда. Но даже когда я думала об этом, та часть моего рассудка, которая была хирургом, уже поняла необходимость и приступила к планированию самого быстрого пути в Филадельфию, намечая, как я смогу раздобыть то, что мне понадобится, когда туда доберусь, рассматривая возможные препятствия и осложнения, которые могут возникнуть, практически анализируя, как я должна сделать то, о чем так внезапно меня попросили.

И пока мой разум с безжалостной логикой, подавляющей шок и покоряющей эмоции, перескакивал через все эти мысли, до меня начало доходить, что эта внезапная катастрофа может иметь и другие аспекты.

Лири ждала, не отрывая от меня глаз и сжав губы, как будто понуждая меня сделать это.

– Хорошо, – сказала я, отклоняясь на спинку стула и тоже устремляя на нее тяжелый взгляд. – Тогда обсудим условия, да?

– ИТАК, – СКАЗАЛА Я, следя взглядом за летящей над озером серой цаплей, – мы заключили сделку. Я отправлюсь в Филадельфию так быстро, как только смогу, чтобы лечить Анри-Кристиана. Лири выйдет замуж за Джоуи и откажется от алиментов. И даст свое позволение Джоан уйти в монастырь. Хотя я полагаю, лучше нам все зафиксировать письменно.

Джейми молча уставился на меня. Мы сидели в высокой жесткой траве на берегу озера, куда я привела его, чтобы рассказать о том, что произошло и что будет дальше.

– Она – Лири – она сохранила приданое Джоан нетронутым. Джоан сможет использовать деньги для путешествия и поступления в монастырь, – добавила я и глубоко вздохнула, пытаясь сохранить голос ровным. – Я подумала, что... ну... Майкл через несколько дней уезжает, и мы с Джоан могли бы уехать вместе с ним во Францию: оттуда я смогу уплыть на французском корабле, а Майкл позаботится о том, чтобы Джоан попала в монастырь.

– Ты... – начал Джейми, и я сжала его руку, чтобы он замолчал.

– Ты не можешь уехать сейчас, Джейми, – тихо сказала я. – Я знаю, ты не можешь.

Поморщившись, он закрыл глаза, и его рука сжалась в моей, инстинктивно отрицая очевидное. Я так же крепко вцепилась в его пальцы, несмотря на то, что держала его за чувствительную правую руку. От мысли о том, чтобы быть разделенной с ним на любое количество времени или пространства, – не говоря уже об Атлантическом океане и о тех месяцах, которые могут пройти, прежде чем мы снова увидим друг друга, – внизу живота у меня похолодело и появилось ощущение опустошенности и смутного ужаса.

Он бы уехал со мной, если бы я попросила – если бы даже на секунду позволила ему усомниться в том, что он должен делать. Я не имею права.

Джейми так нуждался в этом. Ему необходимо все то небольшое время, какое осталось им с Йеном; еще больше нужно быть здесь, когда Йен умрет – ради Дженни, поскольку Джейми может стать ее особенным утешением, каким даже ее дети не смогут стать для нее. И если чувство вины за неудавшийся брак заставило его пойти и увидеться с Лири, то насколько более острыми будут угрызения совести, если он оставит сестру, – еще раз! – когда она больше всего будет в нем нуждаться.

– Ты не можешь уехать - настойчиво шептала я. – Я знаю, Джейми.

Тогда он открыл темные от тоски глаза и посмотрел на меня.

– Я не могу тебя отпустить. Только не без меня.

– Это... ненадолго, – сказала я, проталкивая слова сквозь комок в горле…

Комок, который констатировал, как мою печаль от расставания с Джейми, так и бóльшую скорбь от осознания причины, из-за которой наша разлука не будет слишком долгой.

– В конце концов, я одна путешествовала и дальше, – попыталась я улыбнуться.

Губы Джейми шевельнулись, будто он собирался что-то произнести, но тревога в его глазах никуда не ушла.