Unknown

– Что ж, вряд ли она может заполучить хотя бы абзац в списке Харриса, но для выгребной ямы вроде Нью-Йорка неплохо, - рассудительно сказал Адам. Его развязанный шейный платок свисал по плечам, и когда они проходили мимо слабо освещенного окна, Уильям заметил, что одна из серебряных пуговиц на мундире его кузена исчезла. – Но могу поклясться, что видел парочку из этих шлюх в лагере.

– Тебя что, Сэр Генри отправлял делать перепись, да? Или ты так много времени провел среди маркитанток (проститутки, переезжающие вместе с воинской частью, – прим.пер.), что хорошо знаешь их всех в…

Его прервало изменение шума в одном из домов дальше по улице. Послышались крики, но не добродушные пьяные возгласы, какие раздавались до сих пор. Это был безобразный ор – голос взбешенного мужчины и пронзительный женский визг.

Братья переглянулись и, не сговариваясь, направились в сторону дебоша.

По мере их приближения к источнику шум усиливался, и как только кузены поравнялись с самым дальним зданием, несколько полуодетых солдат высыпали в переулок, а вслед за ними вывалился дородный лейтенант, волочивший за руку полуголую шлюху. Имени его Вилли не помнил, хотя тот и был ему представлен во время вечеринки у Адама.

На лейтенанте не было ни мундира, ни парика, его темные, коротко подстриженные волосы росли низко надо лбом, что в комплекте с мощными плечами придавало ему вид собирающегося атаковать быка. Он и в самом деле набросился: развернувшись и тараня плечом женщину, которую тащил, он впечатал ее в стену дома. Мужчина пьяно ревел и бессвязно сквернословил.

– Брандер.

Уильям не видел, кто это сказал, но слово подхватили возбужденным шепотом, и что-то скверное пронеслось среди мужчин в переулке.

– Брандер! Она – брандер!

В дверном проеме собрались несколько женщин. Свет позади них был слишком тусклым, чтобы разглядеть лица, но они явно были напуганы и жались друг к другу. Одна из них, протянув руку, что-то неуверенно выкрикнула, но другие затащили ее обратно. Черноволосый лейтенант ничего не замечал, он избивал шлюху, снова и снова нанося удары в грудь и живот.

– Эй, приятель!

Крикнув, Уильям ринулся вперед, но несколько рук удержали его, схватив за плечи.

– Брандер! – начали скандировать мужчины на каждый удар кулаков лейтенанта.

Брандером называли шлюху, зараженную сифилисом, и когда лейтенант прекратил избивать женщину и вытащил ее на свет красного фонаря, Уильям увидел, что, действительно, так и было – сыпь явственно проступала на ее лице.

– Родэм! Родэм! – Адам звал лейтенанта по имени, пытаясь прорваться сквозь толпу мужчин, но они двигались вместе с ним, оттесняя его назад и скандируя «Бандер!» все громче.

Проститутки в дверном проеме закричали, но отпрянули назад, когда Родэм швырнул женщину на порог. Уильям рванулся, и ему удалось пробиться сквозь толпу, но прежде чем он смог добраться до лейтенанта, тот схватил фонарь и, метнув его в фасад дома, выплеснул пылающее масло на шлюху.

После чего он отпрянул, тяжело дыша и с недоумением уставившись широко открытыми глазами на то, как женщина вскочила на ноги, в панике беспорядочно размахивая руками, когда огонь охватил ее волосы и полупрозрачную сорочку. Буквально за секунды ее полностью охватило пламя, и она закричала тонким пронзительным голосом, прорезавшим суматошный шум на улице и проникавшим Уильяму прямо в мозг.

Мужчины отшатнулись, когда она двинулась в их сторону, пошатываясь и простирая руки - то ли в тщетной мольбе о помощи, то ли желая сжечь их вместе с собой, Уильям сказать не мог. С неодолимым ощущением катастрофы он стоял словно вкопанный, тело его сжалось от необходимости как-нибудь действовать и от невозможности что-либо сделать. Настойчивая боль в руке невольно привлекла его внимание, и рядом с собой он увидел Адама, с силой впившегося пальцами в его предплечье.

– Пошли, – прошептал Адам, лицо его было белым и потным. – Ради Бога, давай уйдем!

Дверь борделя захлопнулась. Упав прямо на нее, горящая женщина прижала руки к дереву. Аппетитный запах жареного мяса наполнил тесный, накаленный переулок, и Уильям почувствовал, как к горлу снова поднимается тошнота.

– Пусть Бог проклянет вас! Пусть ваши чертовы члены сгниют и отвалятся!

Крик донесся из окна сверху. Вскинув голову, Уильям увидел женщину, грозившую кулаком стоявшим внизу мужчинам, которые недовольно зароптали, и один из них крикнул в ответ что-то мерзкое. Другой наклонился и, схватив булыжник, выпрямился и с силой метнул его. Камень, отскочив от фасада здания ниже окна, упал, попав в одного из солдат, тот выругался и пихнул парня, который его бросил.

Горящая женщина сползла вниз по двери, на которой от пламени осталось обугленное пятно. Она все еще издавала слабые скулящие звуки, но двигаться перестала.

Внезапно Уильям просто потерял рассудок и, схватив за загривок мужчину, швырнувшего камень, треснул его головой о дверной косяк. Парень замер, колени его подкосились, и, застонав, он тяжело осел на дорогу.

– Убирайтесь! – взревел Уильям. – Все вы! Пошли вон!