Unknown

Я завела машину и проехала направо на Капилло, а потом свернула налево, у светофора. Я снова оказалась на Палисад, проезжая мимо череды жилых деревянных оштукатуренных домов, построенных в 1940-е. Справа от меня дорога змеилась вверх по холму к более престижным домам, с великолепным видом на океан.

Я остановилась у перехода. Дежурный, регулирующий движение транспорта, заботливо наблюдал, как группа детишек переходит через дорогу. Они шли парами, держась за руки, а учитель и его помощник их подгоняли.

Когда дежурный подал знак, что движение может продолжаться, я съехала со склона холма к парку у пляжа. Объехала вокруг парковки, вглядываясь в людей, которые попадались. Потом поднялась по холму к более людной части Палисад, где я уже побывала. Сколько бензина я готова сжечь, в надежде, что он где-то здесь?

Я вернулась к городскому колледжу и остановилась недалеко от автобусной остановки.

Некоторое время я сидела, устремив свое внимание на кампус через дорогу, на детский сад на углу и на жилые дома на склоне холма.

После тридцати непродуктивных минут я снова завела машину и свернула налево на Палисад. Сделаю последнюю попытку, прежде чем уехать. Доехала до границы воображаемой территории, на которой занималась поисками. У парка развернулась и поехала назад, к главному перекрестку. Я стояла на красном, когда увидела его, в ста метрах впереди.

Узнавание — сложное явление, почти мгновенная корреляция памяти и осознания, когда варианты почти невозможно повторить. Что мы замечаем друг в друге с первого взгляда?

Возраст, расу, пол, эмоции, настроение, поворот и движение головы, размер, тип тела, позу.

Позже трудно определить визуальные данные, которые вызвали «щелчок».

Однажды я была в аэропорту О'Хара, в Чикаго, когда заметила профиль мужчины, который протискивался в толпе мимо меня. Этот образ возник на долю секунды, пока пассажиры не заслонили его. Это был офицер, вместе с котрым я тренировалась, когда была новичком в полиции. Я выкрикнула его имя, и он выбрался из толпы, так же, как и я, пораженный возможностью увидеть знакомое лицо в незнакомом окружении.

Я встречалась с Мелвином только однажды, но, увидев его походку и положение плеч, сразу отреагировала. Я вскрикнула от удивления и взглянула на светофор. Все еще красный.

Когда я посмотрела назад, его не было. Я заморгала, переводя взгляд с одной стороны улицы на другую. Он не мог уйти далеко. Как только сигнал поменялся и я увидела прорыв в идущем навстречу потоке транспорта, я свернула налево и проехала в переулок, идущий позади магазинов. Мелвина не было видно. Я знаю, что не ошиблась. Я видела белые волосы и потрескавшуюся коричневую кожаную куртку.

Я вернулась на перекресток и начала поиски, мысленно разделив квартал на маленькие секции, которые я могу обследовать, медленно двигаясь. Проехала туда и сюда. Я не думала,что он мог меня увидеть, потому что он смотрел в противоположную сторону, сосредоточенный на своем, отсекая все лишнее. По крайней мере, я сузила территорию охоты. Я ползла еле-еле, водители сзади поощряюще сигналили. Я уже разговаривала сама с собой.

- Черт, черт, черт. Ну давай, Доунс, покажи свое личико опять.

Спустя двадцать минут я сдалась. Я не могла поверить, что он исчез. Можно было поставить машину и продолжить поиски пешком, но идея не выглядела продуктивной. Я вернусь в четверг и прочешу весь район от двери к двери. А сейчас, с таким же успехом, могу отправиться домой.

На своей улице я припарковалась за полквартала от дома, заперла машину и пошла к задней двери дома Генри. Я видела его через стекло, сидевшего в кресле-качалке, со своим Блэк Джеком со льдом на столике. Я постучала. Он встал и с улыбкой открыл дверь.

- Кинси. Заходи, милая. Как дела?

- Нормально, - ответила я и разревелась. Он не должен был называть меня «милая», потому что этого хватило.

Пропущу свои рыдания и отрывочный икающий рассказ о сегодняшних катастрофах, начиная с Мелвина Доунса, о глупых ошибках, которые сделала Нэнси Салливан, о том, что я узнала в суде о ежемесячных вычетах с банковского счета Гаса, о моем визите в юридическую контору и о неудаче с Мелвином в конце.

Я не могу сказать, что это был самый плохой день в моей взрослой жизни. Я дважды разводилась, и фрагменты этой драмы превосходили все.

Но на профессиональном уровне похвастаться было нечем.

Я освободилась от груза, рассказывая Генри, что я сказала, что он сказал, что она сказала, что я чувствовала, что я хотела бы сказать, что я думала тогда, после и между.

Каждый раз, заканчивая свою исповедь, я вспоминала новые детали и возвращалась назад.