Unknown

-Давно пора мундштук какой замутить что ли… - Проворчал что-то неприличное, снова вдохнул дыма. Взгляд перешёл обратно на руины. Стайка детишек, бегает там, прыгают по доскам, по остаткам фундамента, балбесы ети их мать. Там же гвозди везде, а если поранятся? И куда родители смотрят? Куда-куда…, бухают у них родители. Знаком он с ними…, ага. Мужик приподнял брови – это ж Машка! Вон, в юбочке синей, уже рваной. Ноги в грязи, мордашка счастливая, сияет чернозубой улыбкой – гудрон опять жевали, мелюзга окаянная…, у неё-то родители не пьют, фермеры они, бюржуины проклятущие. А вишь как – у одних родители бухают, у других работяги, у третьих буржуи, друг с другом даже не здороваются, а увидят, так плюются иль обматерят друг дружку. А детишки их, играют вместе и не понимают, что тут такого…

Мужик пошёл дальше, размышляя о том, что коров надо бы на выпас гнать, а лень ему. И как вот быть в такой тяжкой ситуации? Бороться героически с самим собой и делать тяжкий выбор между ленью и насущной необходимостью, всегда так тяжело…

Спустя час, детишки высыпали из руин счастливой гурьбой и побежали вниз по улице, по домам, наверное, поздно уже. Вот проехала по дороге телега, ею правит сонный мужичок, с травинкой во рту. Минул ещё часок, и ночь опустилась на посёлок. Там, ближе к центру, раздался смех, какой-то молодецкий вопль – молодёжь отдыхать вышла. Разная молодёжь. Кто-то с сенокоса только вернулся, переоделся, духами брызнулся и вперёд. А кто-то с утра на улице торчит, негде ему работать, да и не охота. Всякая там молодёжь. А тут, на окраине, тихо-тихо, словно вымерла эта часть села. Окна тёмные, спят все уже, да на развалинах только лунный свет отражается от битого стекла.

Минула ночь – притихли собаки, не слышно молодёжи, не мычат коровы, полная тишина.

Солнышко выглянуло и первым встретило медленно катившуюся по дороге машину. Вот авто, явно не отечественной выделки, остановилось и словно по команде, взвыли все собаки на селе. Те, что на окраине жили, завыли что-то почуяв. Остальные так, за компанию. Они почти сразу затихли, но их вой ещё долго отдавался эхом – когда собаки целого села гавкают разом, мало с чем такое можно сравнить…

Открылась дверь, на асфальт выбралась девушка. В очках, прилично, хотя и несколько старомодно одетая девушка. Голубые глаза пристально смотрят на руины и в сомнении хмурятся тонкие брови. Хрупкая ладошка теребит складки длинной, почти до пят, юбки, на плече висит сумочка – слишком большая, не модная нынче совсем.

-Бред какой-то. – Пробормотала женщина, подойдя к руинам ближе. Обернулась, машина на месте, людей не видно, собаки только что замолчали. Только одна, где-то в глубине деревни, тихо скулит. Очень может быть, что не её приезд вызвал такую бурную реакцию дворовых бобиков.

Она шумно вздохнула и прикрыла глаза. Спустя пару минут, вновь открыла их.

-Ну, если что-то скрыто, теперь я увижу.

Руины подёрнулись едва различимой дымкой, на мгновение сквозь них проступили какие-то непонятные очертания, буйство цветов, непонятные формы, словно мешанина красок и теней. А потом снова всё пропало, она снова видит просто руины.

-Хм. – Девушка улыбнулась – криво, в разочаровании. Она почуяла что-то, но не смогла пробиться. Её разум, почему-то, не справился. – И что же такое тут сокрыто? И почему сюда Штык меня отправил? – Она помолчала. Потом впятила губы и добавила. – И зачем тому, кто способен на такое – доллары?

Руины молчали, а она не могла пробиться за завесу. Но что-то там определённо есть. Нечто, сокрытое магией – да, она не сомневалась в существовании колдовства. Вчера вечером, она вновь посетила квартиру, где остались чернокожие члены клана, где остался пленный вампир королевского клана. Она не просила, не требовала, не угрожала – он сам вдруг взял и рассказал кое-что важное. Соня не сможет «зазомбачить» никого из вампиров других кланов. Какой-то колдун, закрыл их всех от любых подобных воздействий. Как и что конкретно он делал, вампир понятия не имел, он только знал, что никакая магия, контролирующая сознание, на них более не повлияет, даже если это не магия, а телепатия, например.

Вампир стал куда охотнее общаться с ней, и не очень понятно почему. Это не входило в их сделку. Условия и обязательства были вполне конкретными, обе стороны выполняли их. Так зачем он говорил больше, чем должен? Кто ж его знает…, хотя она догадывалась почему. Недаром она Мудрость своего клана. И смутные догадки, а так же совсем не смутные предположения, ей совсем не нравились. Особенно та, что казалась ей наиболее вероятной. Он втирается в доверие. А когда придёт час сделать последний выбор, он с одинаковой лёгкостью начнёт отрывать головы её собратьям или своим – в зависимости от того, кто будет побеждать. Он станет у плеча сильного, когда поймёт кто же из них сильный, а кто слабый. А пока час не пришёл, будет стараться держаться дружелюбно с обеими сторонами.