Unknown

В Красном Каньоне и в Германии, нашими отслеживающими и наводящими радарами управляли новые транзисторные блочные компьютеры, которые были достаточно компактны, чтобы перемещаться вместе с батальоном на грузовиках. Таким образом, когда я открыл свои документы и увидел темно-серую матовую поверхность похожих на крекеры кремниевых пластин с дорожками, напечатанными на них крошечнымидорожками, я смог высказать обоснованное предположение об их функциях даже при том, что я никогда не видел ничего подобного прежде. Однако я знал, что наши ученые-ракетчики и исследователи из университетов, которые работали с исследовательскими лабораториями в Белл, Моторолле и IBM, лучше поймут функции этих пластинок и выяснят, что мы должны были сделать, чтобы сделать такие-же свои.

Но первым для основного фона любого развития после катастрофы в Розуэлле, я бы назвал профессора Германа Оберта. Доктор Оберт знал ученых из Аламогордо и вероятно получил из вторых рук суть разговоров генерала Твининга со своей группой в Аламогордо в первые часы после обнаружения летающей тарелки. И если генерал Твининг описал некоторые обломки, описал ли он эти небольшие кремниевые пластинки? И если он делал это в период, когда ENIAC - первый рабочий компьютер - только раскручивали на Абердинской артиллерийской испытательной площадке в Мэриленде, что с этими пластинками могли сделать ученые?

"Они видели их в ангаре в Уолкер Филд", - сказал мне доктор Оберт. "Все из Аламогордо полетели с генералом Твинингом в Розуэлл, чтобы наблюдать за отправкой в Райт Филд".

Оберт сообщил, что произошло в тот день после катастрофы, когда команда ученых-ракетчиков из AMC детально изучила остатки обломков с места крушения. Некоторые обломки были упакованы для перевозки на "B29". Остальной материал, особенно ящики, которые заколотили в форте Рили, были погружены на грузовики для перевозки. Доктор Оберт сказал, что спустя несколько лет, фон Браун рассказал ему, как ученые, которые буквально выстроились в очередь, чтобы обработать свои уравнения на экспериментальном компьютере в Абердине в Мэриленде, трепетали перед микроскопической схемой, впечатанной в серую пластинку, добытую из корабля.

Фон Браун интересовался у генерала Твининга, собирались ли по этому поводу связаться с Белл Лабс. Поначалу Твининг удивился, но когда фон Браун рассказал ему об экспериментах с твердотелыми элементами - с материалом, электроны для электропроводности в котором не требовалось возбуждать высокой температурой – Твининга это заинтриговало. "Что, если эти пластинки были компонентами очень большой твердотелой схемы?" – спросил его фон Браун. Что, если одной из причин, по которой военные не смогли обнаружить электрической проводки в тарелке, были слои из этих пластин проходивших по всему кораблю? В корабле, эти пластинки со схемами могли быть его нервной системой, передавая сигналы и команды точно так же, как это делается в человеческом организме.

У генерала Твининга был опыт только с электровакуумными приборами времен Второй мировой войны, в которых многожильные провода были покрыты тканью. Он никогда до этого не видел подобных металлических пластин.

"Как они работают? " - спросил он у фон Брауна.

Немецкий ученый не был уверен, хотя и предполагал, что они работали на том же самом принципе, как и транзисторы, которые разрабатывались в лаборатории для коммерческого производства. Фон Браун объяснил генерал Твинингу, что это полностью бы преобразовало электронную промышленность, это было ни что иное, как революция. Немцы отчаянно пытались разработать подобные схемы во время войны, но Гитлер убедил всех, что война будет закончена в 1941 году и сказал немецким компьютерным исследователям, что у Вермахта не было потребности в компьютерах, срок работы над которыми больше, чем один год. ВБерлинекконцугодаужебудутпраздноватьпобеду.

Но исследование немцами твердотелых компонентов и ранние работы в Белл Лабс, были ничем по сравнению с чудом, которое Твининг показал фон Брауну и другим ученым-ракетчикам в Нью-Мексико. Рассматривая ее под лупой, группа подумала, что они увидели не только один единственный твердотелый вентиль, но и целую систему объединенных друг с другом вентилей и представляющих собой целую схему или систему схем. Они не могли быть уверены, потому что никто из них никогда не видел такого даже приближенно. Но через это они увидели, каким могло бы стать будущее электроники, если бы мы смогли пройти этот путь и произвести подобные схемы на Земле. Можно было бы одним разом миниатюризировать огромные системы наведения и управления ракетой, которые в 1947 году, были слишком большими, чтобы поместиться в ее фюзеляж. Если мы сможем повторить то, что было у EBE, то у нас тоже будет возможность исследовать космос. В действительности, перепроектирование интегральной твердотелой схемы началось спустя недели и месяцы после катастрофы, даже при том, что в 1946 году в Белл Лабс над своим транзистором уже трудился Уильям Шокли.