Unknown

- Позвольте мне задать вам еще один вопрос. Я пришел сюда посмотреть на еврейских талибок, но не вижу их. Они живут здесь или нет?

- Здесь у нас их лишь около двадцати. Они не живут в одном месте, а встречаются друг с другом и делают, что захотят. Есть постановление рабби, осуждающее их.

- Из-за паранджи, никаба?

- Нет, нет. Если они хотят одеваться во все черное, пусть, это не проблема. Проблема состоит в том, что они сами решают, что разрешено делать, а что запрещено, и они не прислушиваются к своим мужьям. Муж для них - просто вещь, а это против иудаизма. Жены должны следовать за своими мужьями.

Ого. Этот парень, хоть он и пытается разыграть смиренного, на самом деле учитель этой общины. Может быть, он научит меня парочке вещей, думаю я про себя.

В Израиле появилась какая-то новая вещь, уникальная, которую я не замечал ни в других странах, ни в Израиле в прошлом. Повсюду в Израиле появилась надпись на иврите, изображенная практически на всех доступных стенах: "На Нах Нахма Нахман Меуман", связанная с рабби Нахманом из Бреслава, скончавшегося около двухсот лет назад.

- "Нанахс" - не настоящие хасиды, они просто мешугенес (сумашедшие). Эти лентяи не любят учиться. Вместо этого они проводят дни и ночи, объясняя людям, что надо быть все время счастливыми и весь день танцевать. Это ненормально, это несерьёзно.

"Нанахс" - слово, которое я слышу впервые. "Мешугенес" означает на идише и иврите "идиоты". Как началось это движение Нанахс?

- Вы не знаете?

- Нет.

- Это начиналось много, может тридцать лет назад нормальным парнем, никаким не Нанахс. Но он был проблемным: грустил все время, был больным человеком, и никто не мог ему помочь. Однажды один из его друзей решил что-то с этим сделать. Он взял листок бумаги и написал на нем: "Тот, кто произносит слова "На Нах Нахма Нахман Меуман", будет счастливым и здоровым". Затем он добавил строчку: "Эта записка упала с неба" - и вложил записку в книгу, которую, он знал, больной прочитает, и ушел. Когда позже грустный, больной человек открыл книгу и увидел записку, то посчитал, что это на самом деле, послание с небес. Он последовал тому, что предлагают небеса, и весь день повторял это Нанахс, и это помогало. И с тех пор он счастлив и здоров. Вот такая история.

Американцы придумали Макдоналдс и Кока-Колу, израильтяне изобрели компьютерные чипы и Нанахс. Удивительно, как эти две страны уживаются?

                        ***

Обычно, приезжая в новое место, я стараюсь попробовать местную пищу И это именно то, что я намереваюсь сейчас сделать, но тут я сталкиваюсь с серьёзной проблемой: нет ресторанов. Харедим Бейт Шемеша не ходят в рестораны, потому что считают, что рестораны от дьявола. В конце концов, в ресторанах мужчины и женщины могут встретиться, и в результате у мужчины, не дай Бог, может случиться эрекция, пока он вгрызается в цыплячью ножку, глядя на талибку.

В дополнение к политике "Ресторанов нет" у этих людей имеются свои собственные автобусы, где мужчины сидят в передней части автобуса, а женщины - сзади. Именно таким разделением на секции Бог явил им, что мужчины не должны пялиться на соблазнительные существа, известные под именем женщины, и развлекаться греховными мыслями.

“Эгед”, израильская система общественного транспорта, функционирующая на большинстве территории страны, работает также и в этом городе, но не делит свои автобусы на секции.

Я гуляю в поисках места, где можно было бы купить печенья, раз нет ресторанов, когда замечаю впереди на дороге полицейский автомобиль, блокирующий движение.

- Что случилось? - спрашиваю я проходящего мимо хасида.

- А, это? С той стороны улицы автобус Эгеда забросали камнями.

- Почему?

- Забросали камнями. Бывает иногда.

- Палестинцы?

- Нет. В Бейт Шемеше у нас нет арабов. Здесь только евреи.

- Почему же автобус забросали камнями?

- Потому что автобус был не наш, кошерный, а принадлежал сионистскому правительству,- отвечает он, как будто это придает нормальный смысл происшедшему. Но для меня это звучит странно, и я подхожу к полицейской машине, внутри которой сидят полицейские, пьют кофе и играют своими смартфонами. Они приказывают мне отойти, и я показываю им свою пресс-карту. Но полицейский по имени Лиран нисколько не впечатляется: "Я не обязан и не собираюсь тебе ничего говорить. Пошел к черту."

- И таким образом вы собираетесь общаться с прессой?

- Каким? Что я сказал? Я ничего не говорил.

По-моему, это хамство, и проходящая мимо хасидка говорит мне: "Напиши об этом! Люди должны знать, как сионистские полицейские говорят и ведут себя. Люди не знают. Они унижают нас все время. Теперь в этом районе не будет никаких автобусов в течение нескольких часов. Они наказывают нас за действия одного сумасшедшего. Напишите об этом!”

Я звоню главному инспектору, пресс-секретарю полиции Мики Розенфельду, и спрашиваю его, нормальное ли это поведение. Этот человек, который должен бы быть профессионалом, гневно поднимает на меня голос: "Вы не даете никому говорить. Вы слушаете только себя! Почему вы не можете выслушать других?!"