Unknown

Сожалею, но должен сказать, что до сих пор евреи ничем не доказали свою духовную силу. Армейские джипы и множество вооруженных до зубов солдат, постоянно встречающихся и разъезжающих в этой части Хеврона - впечатляющая демонстрация силы. Но я вижу, что это просто шоу, впечатляющее шоу собственной незначимости. Чтобы победить их всех, достаточно лишь одной видеокамеры. Два человека с видеокамерой - арабы, по крайней мере, судя по хиджабу женщины. Я не припомню палестинцев с видеокамерами в мою эпоху. Когда же они начали этим заниматься? Я начинаю подозревать, что кто-то стоит за ними. Кто же эти люди?

Мне надо будет выяснить.

Теперь, когда люди ушли, появляется еще больше собак. Они совершенно одичавшие, и, о господи, гавкают! В жизни не видел такого множества собак в одном месте, и я не знаю, чего они ждут. Каких-нибудь раненых девочек или свежие могилы?

Я вспоминаю бродячих кошек в садике на моем заднем дворе. Они намного симпатичней, и мне следует относится к ним лучше.

Пока пишу эти строки, я вижу, кто здесь реальная сила- машины TIPH, патрулирующие район. Они выглядят истинными королями. Они ездят здесь, как будто это место принадлежит им. Я открываю свой IPad, чтобы больше узнать о них. "Федеральный министр Германии [Дирк Нибель, Федеральный министр экономического сотрудничества и развития] посещает Хеврон",- с гордостью сообщает TIPH. Я часто вижу немцев в Святой Земле, мало что о них зная, но теперь, по крайней мере, я узнал что-то об одном из них.

Я сажусь в автобус и говорю до свидания этому святому городу. "Велик Аллах,- кричит муэдзин в тот момент, как я покидаю город,- и Мухаммед - Пророк Его".

Неверующие европейцы вкладывают миллионы, чтобы удерживать послание пророка Мухаммеда живым в этом городе. Я плачу водителю автобуса десять шекелей, чтобы покинуть город.

                        ***

Мне жалко евреев Хеврона, своим собственным решением и решением своей страны превративших себя в заключенных. Но я знаю, что выслушал пока только одну сторону, и было бы справедливо, если бы я встретился с их оппонентами, возможно, даже с их главным оппонентом. Кто бы это мог быть? Имя, которое приходит мне в голову: Гидеон Леви. Гидеон является обозревателем Haaretz, посвящающим в течение долгих лет все своё время и свое перо защите палестинцев и нападению на правых, на израильское правительство, на израильскую армию и на его самых ненавистных врагов - поселенцев.

Велик Аллах, и Гидеон – это тот, кто мне нужен.

 

Выход Двенадцатый

Еврей находит "еврейское расистское ДНК"

Мне должен бы быть привычен Тель-Авив, город, повзрослевший гораздо быстрее меня. Если в прежние времена в нем было довольно много синагог, включая Большую синагогу с ее пятью сотнями сидений - желанное место для всех верующих, то сегодня Большая синагога заполнена пятнадцатью душами, а другие молитвенные дома заменились магазинами с товарами модной одежды, искусства и роскоши. Тель-Авив никогда не был по-настоящему религиозным городом, a сегодня и подавно. Некоторые улицы Тель-Авива содержат больше магазинов одежды, обуви и прочей моды, чем людей. Не совсем так, но почти. Не говоря уже о кафе, ресторанах и иных пунктах продажи всех разновидностей продуктов питания и напитков.

Гидеон сидит в офисе своей газеты в Тель-Авиве, куда я только что прибыл, чтобы с ним встретиться.

Его отец, рассказывает он, родом из Судет, и он ребенком говорил по-немецки.

Но Гидеона не заботят Судеты, его заботит Оккупация. Он не всегда был таким, но начав работать в газете, "чем больше понимал, что оккупация является жестокой и преступной, тем более радикальным становился".

- Вы полагаете, что народ Израиля жесток по своей природе?

- Нет, совсем нет. Другие народы такие же. Но есть одна вещь, которая отличает израильтян от других наций, нечто, являющееся ДНК израильской ментальности. Это вера в то, что мы избранный народ - убеждение, являющееся расистской точкой зрения, и это что-то очень глубокое в ДНК израильтян, евреев. Вера в то, что мы лучше, чем другие, что мы заслуживаем всего. Вроде убеждения премьер министра Голды Меир, что евреи могут делать все что угодно. И это в дополнение к мысли, что мы понесли самые большие жертвы в истории. Именно эти мысли заставляют нас верить, что у нас есть право, которого нет у других, и поэтому мы можем делать что угодно. Отсюда проистекает демонизация палестинцев.

- Можем ли мы сказать, что израильтяне и нацисты одинаковы?

- Нет.

- Почему нет?

- Можно было бы сравнить с нацистами тридцатых годов. Но это максимум, что вы можете сделать. Здесь нет планов по уничтожению других наций, никто не планирует править миром, нет концентрационных лагерей. Я предпочитаю сравнивать Израиль с Южной Африкой времен апартеида.

- Может ли это когда-нибудь измениться?

- Только если Израиль за это поплатится. Только под давлением экономическим или, не дай бог, кровопролития.

- Как вы думаете, евреи всегда были такими, с этой расистской ДНК?

- Конечно.