Unknown

И учителя, безразличные или слишком занятые, и друзья, и родственники, которые уважали его личное пространство, да и просто равнодушные собеседники. Возможно, ответы им не нравились, однако они никогда не требовали правды.

– Трудности бывает полезно обсудить, – продолжала Аника. – А если не хочешь говорить с первым встречным, то так и скажи.

– Нет, дело не в этом, – промямлил Питер. – То есть... из всех первых встречных тебе я бы сразу все рассказал. Ты просто идеальная первая встречная... – Последняя фраза прозвучала совсем по-дурацки.

Аника усмехнулась.

– Мне нравится твой подход.

– Ты не подумай, я наркотики не принимаю, и в казино не сижу, и... просто у меня очень много других дел, кроме работы. Важных дел. – Так вроде звучит сносно. – Я не могу отказаться от другой работы. Иногда я будто проживаю две жизни. Я должен делать все... наверное, должен, не знаю... Скорее всего, никто не возьмется выполнять то, что я взвалил на себя, но в то же время я... так устал. Я уже давно не могу уделять все внимание и силы работе в лаборатории, как бы мне этого ни хотелось.

Он откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Ну вот. Выговорился. Так честно он не беседовал ни с кем, кроме ЭмДжей. В груди у него потеплело.

Аника села напротив и пристально взглянула на него.

– Ну как, стало легче? – спросила она, будто читая его мысли. – Даже если ты рассказал мне не всю правду.

– Да! Стало!

– Хочешь совет? Правда, опыта у меня немного, да и я младше тебя...

– Давай. Советуй.

– Тогда слушай. Со мной было то же самое, когда я поступила в университет, – начала Аника. – Не стану углубляться в детали, это слишком личное, но меня здорово помотало. По тебе видно, что твои родители не из Индии, но ты наверняка догадываешься, что иммигранты, положившие жизнь, чтобы вырастить детей в чужой стране и дать им образование, ожидают от ребенка не просто хороших, а очень хороших оценок.

– Моя старшая сестра-паинька училась на пять с плюсом, – продолжила Аника. – А я нет. И я не могла объяснить родителям, как не могу рассказать тебе, что мешало мне получать самые высокие оценки. Моим глупым оправданиям никто не верил.

– И что произошло?

– Я сделала выбор. Решила, что важнее. Поняла, что хочу заниматься наукой не потому, что этого ждут от меня другие, а для себя. И направила все силы на достижение цели. Искренне надеюсь, что, когда я подам документы в аспирантуру, мне не откажут из-за той четверки с плюсом за начальный курс средневековой европейской истории.

– Выходит, ты выкарабкалась?

– Кризис миновал, – пожала она плечами, – и мне удалось скрыть потери.

«Пожалуй, сравнение не совсем верное, – подумал Питер. – Все-таки четверка по истории не то же самое, что битва со Стервятником, но в целом совет неплох».

Он давно раздумывал о своей двойной жизни, но по-настоящему так и не признался даже себе, что она его тяготит. Питер спрашивал, велика ли помощь Человека-Паука городу, но ни разу не позволил себе задаться вопросом: а хочу ли я быть супергероем? Однажды на этот вопрос придется дать ответ. Но не раньше, чем Фиск окажется за решеткой.

– Мои родители не были иммигрантами, – признал Питер, – но у меня тоже жизнь не сахар.

Он рассказал Анике о тете Мэй и дяде Бене, а потом и о воре, которого заметил, но не остановил, решив, что это его не касается. А вор убил его дядю.

Питер научился говорить об этом без слез, однако слова выходили трудно, с болью. Воспоминания никуда не уходят. Они остаются с нами навсегда. Как и сожаления.

– Каждый раз, когда приходит время делать выбор, – говорил Питер, – я думаю, правильно ли поступаю, как отразится мое решение не только на моем будущем, но и на окружающих. Я боюсь, что, если сделаю что-то не то или не сделаю совсем, последствия будут катастрофическими.

Аника слушала его, широко раскрыв глаза.

– Так нельзя, – произнесла она. – Нельзя так жить. Ты не мог предвидеть того, что случится с твоим дядей. А вдруг тот вор был вынужден красть, чтобы купить лекарство умирающему ребенку? И если бы ты его остановил, то приговорил бы малыша к смерти? Никому не дано знать, чем обернутся наши поступки. В наших силах лишь надеяться, что мы делаем правильный выбор.

– Но я-то ошибся, – настойчиво повторил Питер. – В тот день я сделал неверный выбор.

– Прекрати. Ты не знал, что произойдет, – ответила Аника. – Ты же не террориста отпустил и не убийцу. Иногда мелочи становятся невероятно важными.

– Не знаю, что и сказать, – покачал головой Питер.

Это было преступление. И он был обязан его предотвратить...

– Но где же в твоих рассуждениях здравый смысл? – нахмурившись, спросила Аника. – Если ты беспокоишься о каждом решении, просчитываешь последствия... Твои друзья, наверное, сходят с ума, глядя на тебя. А твоя девушка... если, конечно, у тебя есть девушка...

Аника явно пыталась выведать, есть ли у него подруга. И хоть признаваться Питеру не хотелось, не упомянуть об ЭмДжей было бы просто жестоко. С Аникой ему было легко, между ними будто протянулась нить. Кто знает, что могло бы случиться, живи они в другое время или в другом мире. А пока...