Unknown

– «Да что же такое!? Ну не везёт с женщинами в последнее время! Всё натыкаешься на агрессивных красавиц, которые так и норовят обидеть! Там, в

«Вотчине», барыня шпыняла, здесь тоже изгаляются, скалкой вон угрожают…куды бедному крестьянину податься?» – не без юмора, неторопливо обдумывал своё положение бывший ряженый крепостной.

После некоторой возни скованный узник сумел принять более достойное положение, другим словом, положение сидя. Ситуация была смешная и унизительная одновременно, взрослый человек, а спеленали словно младенца!

Конечно, вчера устал, свалился, но всё-таки расслабиться до такой степени и не почувствовать подобного пленения, это, знаете ли, непростительно для него. Ох, бабы, коварные существа!

Ну, да ладно, главное без паники и нервов, сейчас разберёмся! Он, наконец, полностью включил визуальный обзор виновницы своего пленения. Скажем, начал процесс сканирования этой воинственной особы. Вся процедура проистекала под внимательным наблюдением её зелёных глаз и при полном молчании.

Когда женщина молчит, это значит она одна! После пятиминутных обоюдных сверлений взглядами хозяйка дома, а это была именно она, разозлилась и, постукивая по ладони скалкой, поинтересовалась малоприятным тоном о местонахождении её сына.

Старшой был искренне озадачен. Они вчера приехали вместе, даже не ужинали, а сразу отправились на боковую. Наверняка, Лёнька ещё спит у себя в комнате, и, если мадам посмотрит…

– Нет в его комнате никого! – угрожающей злости в голосе у мадам было, как согласных в словах заики.

– Не понимаю, – задумался Старшой, – пока не понимаю, что произошло. Куда он мог пропасть? А в доме, точно, его нет?

– Я весь дом проверила! Кроме тебя, ворюга, никого! – женщина подошла поближе, вцепилась зелёным взглядом в его глаза – запомни мои слова, гад! Если с моим сыном что-нибудь произошло, и ты причастен, я тебя без пощады размозжу и размажу!

– Василиса Леонидовна, успокойтесь, пожалуйста, ничего с вашим сыном не случилось. – Он сделал паузу и добавил чуть тише, – надеюсь. По крайней мере, мы с ним вчера вместе приехали с трудов праведных и сразу разбрелись спать, даже в компьютер не заносили данные, сил не было. Я не меньше вашего удивлён его отсутствием…

– Ты мне многословием мозги не забивай! – перебила хозяйка, – надеется он! Я тебе твёрдо говорю – не надейся! За сына башку твою тупую расшибу на раз, лучше сознавайся по-хорошему! Где Лёнька!?

Старшой замер, посидел с закрытыми глазами пару минут, потом встряхнулся.

– Беды не чувствую, с парнем всё нормально. Кстати, мадам, он у вас молодец, схватывает на лету. Трудяга и смельчак! Как он против этих не побоялся...

– Я знаю, какой у меня сын! Ты скажи, где он сейчас! – требовательно перебила разъярённая дама, подступая ближе к жертве.

Ясно дело, её вдобавок к тревоге за сына злило поведение чужака. Не просит, понимаешь, пощады, не жалуется, не требует развязать его, даже не угрожает! Непонятно! Да и достоинство так и брызжет из него, словно из феодала средневекового! У, домушник поганый…

Она прицельно взмахнула скалкой.

– «Дело плохо, эта рысь ведь шарахнет дубиной своей по голове и всё! Попробуй потом исправь такой дефект» – мелькнула мысль у съёжившегося узника.

– Василиса Леонидовна, – надёжно закутанная скотчем потенциальная жертва включила в голосе максимальную проникновенность, – посмотрите, пожалуйста, велосипед вашего сына здесь, в доме?

– Какой велосипед! Ты что, издеваться ещё вздумал! Ну, сволочь, всё! Получи по заслугам… – дама превратилась в кипящую фурию, карающую сыноубийцу кухонным атрибутом для раскатки теста. Потрясая этим поленом, она решительно примерилась на замахе…

– Ма-ма, – раздался чуть слышный голос за спиной, но услышали они оба.

Женщина замерла, не веря своим ушам. Повернула голову, в дверном проёме стоял живой и невредимый Лёнька. Скалка выпала из вдруг ослабевших рук и, таки, ударила по голове невезучего пленника.

– Сына! Ты сказал «мама!» – потрясённая мать бросилась со слезами к Лёньке.

Тут же начались сумбурные объятия, верчения, вопросы. Она сквозь слёзы ругала, хвалила, потом дала оплеуху, потом снова схватила в объятия. Просила повторить сказанное, но Лёнька опять превратился в бессловесную мумию.

Всё это время Старшой тоже безмолвствовал, наблюдал с отрешённым видом, стоически и терпеливо ожидая развязки.

Первым опомнился Лёнька, он бросился на кухню и схватил первый, попавшийся под руку, нож.

– Сына, не надо! Не тронь его! – всполошилась и встала на пути мать, – ещё садиться из-за этого ворюги…

Бедный Лёнька опять был пленён в объятиях, да так эта пара и застыла, мать всхлипывала, а он осторожно поглаживал её плечи.

– Может, всё-таки освободите меня? – спокойно осведомился в возникшей паузе обмотанный скотчем «ворюга», – а то, как бы руки не отвалились, не чувствую их уже!

Младший осторожно освободился от матери и, подойдя к сидевшему напарнику, в пару движений разрезал скотч.

– Спасибо, Леонид, я теперь понимаю в честь кого тебя назвала твоя матушка, – посмотрел на узурпаторшу, – которая тебя любит!