Unknown

Замечательно отдохнул Бурбелла за эти четыре дня на природе вместе с бывшим сослуживцем! Вроде не очень и далеко за городом, но, где есть чистая река, полная различной рыбы, свежий воздух, настоящее козье молоко и сочная зелень – там великолепно. Радушно и гостеприимно принял их и приютил свояк его приятеля. На полную катушку оторвались на рыбалке: ловили удочками с берега, с лодки, с удовольствием ели настоящую уху с водкой, запивали коньяком, потом вновь варили уху и так часами с реки не вылезали. Наконец, обветренный и посвежевший он, правда, уже после гневного звонка жены, опомнился и засобирался домой.

Прибыв в окружение родных стен, первым делом выслушал привычные для его уха различные ядовитости от приехавшей намедни любимой половины, которая преданно дожидается шлёндру мужа, неизвестно где пропадающего от семьи. А в это время на кухне не только запустение хоть катком покати, вообще, кроме паутины нет ничего, даже тараканы сдохли, только она, верная жена, уже день как дома, но не знает, за что схватиться! При этом она схватилась за голову и пошла принимать валерьянку, почему-то прихватив по пути початую бутылку Amaretto.

Бурбелла выложил пару копчёных лещей, привычно начистил картошки, поджарил речных вкуснейших окуней, достал коньяк из своей заначки, и позитив в семье быстро восстановился.

На следующий день его с утра вызвонил чем-то озабоченный Военрук и попросил срочно приехать в Вотчину. Думая, что это связано с выполненным им заданием для Барыни (Военрук был крайне лаконичен), Бурбелла наспех позавтракал и, пользуясь тем, что бесценная половина ещё сладко почивала, поспешил за руль, дабы избежать нудных объяснений.

По дороге ещё раз прогнал в уме информацию для доклада и, когда подъехал к Вотчине, был весьма спокоен, так как верил в полезность оной и вполне рассчитывал на вознаграждение. Но оказалось, Барыня ещё в столице, не звонит и вообще непонятно, когда приедет. Сам Военрук день назад осмелился её потревожить, доложил о новостях и делах, но всё вкратце, естественно, без вопросов к хозяйке. Не любит она этого, надо будет, позвонит и скажет, а пока, видимо, там заботы есть поважнее.

Обычно оптимистичный крепыш и бодрячок Военрук, всегда выглядевший энергичным и деятельным, сейчас произвёл на Бурбеллу впечатление серьёзно озабоченного человека. Тут и вид несколько усталый, и морщина, прорезавшая загорелый лоб, а также некая рассеянность в общении, он явно был погружён в решение какой-то проблемы. Они с Бурбеллой особо не дружили, но знакомы были давно и искренне испытывали взаимное уважение.

– Извини, старина, вытащил тебя по другой причине, но, по-моему, это твой профиль! Думаю, ты нам поможешь разобраться! – несколько нервно начал излагать Военрук.

Оказалось, произошло «чепе» и скорее всего ночью. Не сразу, но обнаружили отсутствие доблестного стража Миньки-непутёвого, сторожка стояла незапертой и пустой. Ворота были закрыты, хотя по правилам он их должен утром отворить. Хорошо не было никого приезжих, повезло и в плане отсутствия хозяйки, а то нахлобучку получили бы все так же неотвратимо, как счета за коммуналку!

Поначалу Военрук в одиночку принялся искать своего подчинённого, ругая при этом последнего последними словами, потом пришлось подключить помощь.

Искали уже вчетвером. Лесоруб, техник и дворник тоже принялись тщательно прочёсывать Вотчину, и, наконец-таки, нашли этого пропащего, но легче от этого не стало. Тот валялся в бессознательном состоянии, мокрый, грязный и холодный.

Когда его погрузили на стоявшую рядом садовую скамью, он пришёл в себя и стал бредить. Срочно пришлось вызывать «Скорую помощь» и отправлять в больницу.

– Постой, дружище, а я зачем нужен? У тебя есть сомнения? Вопросы какие?

– Понимаешь, смущает следующее обстоятельство – как он там оказался? До этого я не замечал за ним привычки бродить по укромным углам. Необычно это, трусоват он для таких подвигов ночных, – поделился сомнениями Военрук.

– Ну, слушай, если только это, то как-то несерьёзно, согласись! Я пока не вижу причины для беспокойства…

Военрук обессилено махнул рукой.

– Очень бы хотел согласиться с тобой, мол, ерунда это, и нет повода нервничать! Вот только чуйка вопи́т – что-то тут не так! А я ей доверяю, не подводила меня она раньше, думаю, и сейчас пинает не зря!

– Врачи что говорили? – поинтересовался бывший опер.

– Переохладился слегка наш преторианец, к тому же вывихнул ногу и сломал ребро. Возможно, лёгкое сотрясение … ну мозга-то там нет, если только черепа…

Бурбелла невольно усмехнулся, – я смотрю, ты не очень привечаешь своего подчинённого.

– Если бы ты знал, сколько от него головной боли, да и от боярыни замечаний из-за его косяков предостаточно, – поделился информацией Военрук. – Я вообще удивляюсь её долготерпению, гнать бы в затылок таких работничков! Но! Держит, видимо, из милосердия! Она у нас иногда душой трепетная до безобразия, особенно после общения с отцом Никодимом.

– Ладно, ну, а сам что думаешь? Излагай версию, – поинтересовался Бурбелла.