Unknown

Движение по улицам Москвы весьма оживленное, а улицы, в том числе и Тверская, этого времени, крайне узки, да еще и норовили изгибаться из стороны в сторону. Увы, это не прямые проспекты моего бывшего времени. Нынешняя Тверская скорее походила на Большую Никитскую, какой я ее помнил в начале третьего тысячелетия, чем на широкую главную улицу огромного мегаполиса. А, впрочем, разве прямые и широкие проспекты сильно спасали в будущем Первопрестольную от пробок? Ну, разве что во времена СССР, когда улицы УЖЕ были широкими, а автомобилей на этих улицах было ЕЩЕ мало. В нынешнее же время, мы находились на этапе, когда улицы ЕЩЕ узкие, а всякого транспорта уже более чем достаточно. Причем, не только автомобильного. Тут было всякой твари по паре — легковые и грузовые машины, ломовые извозчики и легкие пролетки, да и многочисленные сдвоенные трамваи, коими были забиты все основные улицы, не добавляли порядка в систему дорожного движения. Впрочем, никакого упорядоченного дорожного движения толком и не было, ибо каждый пер, куда считал нужным. Оттого поездки через Москву были еще тем приключением.

Именно по этой причине, я большую часть своего времени проводил или в Марфино, или в Петровском Путевом дворце. Прибытие же в Кремль Царя-батюшки регулярно вызывало транспортный коллапс в Москве из-за неизбежных перекрытий, а попробуйте не перекрывать движение, когда поток движется со скоростью пешехода, то и дело останавливаясь! А это мало того, что долго, так еще и очень опасно для сохранности моей обожаемой тушки.

Альтернативой было постоянное пребывание в Кремле. Однако, не знаю, как там жили советские вожди в моей истории, но я там жить не смог. Те несколько недель, которые я там провел, оставили у меня ощущение буквального заточения в крепости. Так что, оставив там соответствующие службы, я постарался вырваться оттуда при первой же возможности.

Но, не все зависит от меня, даже если я тут Император. Есть целый ряд официальных протокольных мероприятий, которые невозможно и немыслимо проводить где-то в ином месте. Не могу же я, к примеру, перевезти в Марфино тронный Андреевский зал Кремля? Или Архангельский собор? Так что, так или иначе, но ездить в центр мне приходилось. Причем, официально, а не в образе штабс-капитана Артемьева.

Увы, Метро-2 в это время еще не построили, равно как и метрополитен, как таковой. Так что приходилось мне, в случае острой необходимости, довольствоваться наземным транспортом, рискуя собственной шкурой, и обеспечивая неудобства своим подданным. Генерал Климович лоббировал проект двадцатикилометрового речного пути, предлагая соорудить причал у железнодорожной ветки в районе Шелепихи и еще один закрытый причал сделать у Тайницкой башни, дабы ваш покорный слуга мог прибывать водным путем и попадать в Кремль, минуя перегруженные столичные улицы. Но, проект был еще далек от готовности, да и решал он проблему лишь в период навигации. Зимой же, я все равно должен буду пользоваться наземными путями.

Было немало и альтернативных проектов, типа сооружения причальной мачты для дирижабля прямо на территории Кремля или даже мини-аэродрома вместо кремлевского плаца, но все это были прожекты, годящиеся разве что для экстренной эвакуации Императора, но отнюдь не для ежедневных поездок «на работу».

– Мирные переговоры в Компьене! Германцы и социалисты Парижа сели за стол переговоров! Конец войне! Покупайте «Коммерсант»!

Я кинул монетку мальчишке. Тот ловко поймал ее на лету и, сунув мне газету, побежал дальше по улице, выкрикивая свои рекламные речевки. Выискиваю взглядом свободный столик в кофейне на Тверской площади и направляюсь туда, отметив краем глаза, как одни ребята генерала Климовича быстро перестраивают свою охранную коробочку, а другие уже сидят за столиками, стараясь не привлекать внимания окружающих ни к себе, ни, тем более, ко мне. Впрочем, я в глаза особо и не бросался, эка невидаль — штабс-капитан!

— Чего изволите, ваше благородие?

— Кофе, голубчик. И газеты, если есть утренние.

— Сию минуту-с. Не извольте беспокоиться.

Приказчик испарился, а я развернул «Коммерсант».

Да, и здесь писали про мир. Причем, писали, как о деле уже практически решенном и очевидном. Основное внимание, конечно же, уделялось начавшимся переговорам в Бресте и в Компьене. Всем было ясно — война сходит на нет. Судя по всему, такое положение, не удовлетворяя никого, одновременно устраивало всех, поскольку всем было ясно, что сил на продолжение боевых действий почти ни у кого нет. А уж про коренной перелом в войне и говорить не приходится.