Unknown

 Все, что мне сейчас требовалось – это глоток воздуха… или свободы. Той свободы, которую я, кажется, потерял, и над которой смеялся ее отец.

Его дочь действительно делала, что хотела, и делала это со мной.

Я не знал, что ответить девушке на вопрос об игре. Еще час назад, сидя в большом доме за столом перед ее родителями – красивыми и успешными людьми, слушая, как много они сделали для единственной дочери и как высоко ее ценят, я дал себе слово, что больше никто и никогда не укажет мне в лицо, как мало стоит мое внимание и я сам. Что мы закончим наш с Корсак договор уже сегодня, потому что завтра каждый пойдет своей дорогой, и этим дорогам судьба разойтись. Что я не настолько глуп, чтобы без лишних намеков не понимать очевидного – их дочь ждет блестящее будущее и блестящий брак, достойный известной семьи.

Так что же сейчас? Теперь, когда мы встали с Корсак с мотоцикла и повернулись лицом друг к другу, кажется, мне стало плевать на все.

На то, что будет со мной завтра, и на собственное будущее тоже.

Я уже ничего не понимал.

Агния смотрела и ждала.

 - Я не думаю, что это игра, - признался девушке. - Я больше не знаю, что думать. Ты… потрясающая и опасная, Корсак! Тебе сложно верить, и не верить нельзя. Ты сама, как мечта, от которой не отказаться. Я хочу представить, что мы вместе… и не могу. Я не только тебя не понимаю, я уже не понимаю себя.

Я отступил. Сердце просто рвалось из груди, а тело горело, помня прикосновение ласковых пальцев и теплое дыхание на коже. Слова, которые хотелось заглушить ответом. Она была моей первой девушкой и от нее сносило крышу.

Какие к черту барьеры и условности? Здравый смысл? Куда я, дурак, бегу, если уже оказался в капкане? Только будет больнее. Возможно, завтра больнее, но не сейчас.

Мне хотелось… Мне так ее хотелось!

Она стояла, опустив руки – в одной держала шлем. На открытом пространстве теплый ветер дул ей в спину, и распущенные волосы налетали на щеки. Темные глаза подозрительно блестели, а губы… Идеальные губы красавицы Корсак, о которых мечтал любой парень, хоть раз их увидев, были открыты и ждали.

Я сделал от нее три шага, а к ней – один. Больше не думая, только лишь чувствуя!

Она сидела во мне занозой. Проросла под кожей и пропитала своим запахом – той самой весны, которая навсегда останется в памяти. Везде, где только дотронься, звенело «Агния… Агния… Агния…»

 Если это и было сумасшествие, то я оказался не способен с ним справиться.

Воздух из легких вырвался то ли с хрипом, а то ли со стоном, когда я схватил ее, притянул к себе и нашел губы. Впился в них так жадно, что нам обоим стало больно от вскипевшего удовольствия, накрывшего обоих. Ладонь обхватила затылок, пальцы зарылись в волосы… Я целовал Агнию так, словно делал это уже сотню раз, но и за сотню раз не насытился. Отключив мысли, только лишь чувствуя.

Корсак поддалась напору только в первую минуту, а дальше стала целовать сама. Уронила шлем, подняла руки, обвила мою шею и стала отвечать не менее жадно, чем я. Не жалея губы и сплетая наши дыхания в одно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Постепенно это общее дыхание стало глубже и тяжелее, вязче, связывая нас в тугой узел, пульсирующий общим желанием.

Я очнулся, когда смелые руки Агнии оказались у меня под рубашкой и легли на спину. Остановился, задыхаясь, глядя на девушку… Понимая, что ей мало, мне мало, а вокруг нас поле и шоссе, по которому пролетают машины.

Следующая мысль отрезвила холодной правдой – я проиграл.

И хуже всего, что даже не Корсак, а себе самому. Той гордости, что еще недавно, в ответ на озадаченные и нетерпимые взгляды ее родителей, не понимающих, как я оказался в их доме, заставила спросить у девушки, почему мне подходит именно она?

Я повернулся и побрел по дороге. Запустил руку в волосы, рвано впуская в легкие воздух. Из последних сил вырываясь на свободу, которой больше не было.

Против этой девчонки не существовало противоядия, и если все так, мне оставалось либо поверить ей, либо…

- Антон!

Я обернулся – Агния стояла и смотрела мне вслед. Стройная, длинноволосая и даже в ожидании вызывающе-гордая.

- Уезжай! – крикнул. - Пожалуйста!

- Нет!

Черт! Я покачал головой и отвернулся. Достал из кармана очки и с силой зашвырнул далеко в траву. Сунул руки в карманы брюк и побрел в сторону города. Мог бы – побежал, только куда?

Она догнала сама. Оставив мотоцикл, повисла на шее, крепко обняла… и мы целовались снова, потеряв счет времени.

- Морозов, я всегда говорила, что ты мой. Все равно не сбежишь!

В доказательство этих слов я подхватил ее губы своими. Смял, ощущая языком их нежный вкус. Не сбегу.

- Возвращайся домой, Агния. Пожалуйста, - попросил. - Это не может произойти здесь. Слышишь?

Мы оба чувствовали, что еще немного и переступим любые рамки.

- Я отвезу тебя, Морозко.

- Нет! Уезжай! Тебя сейчас так много во мне, что я хочу побыть один. Уезжай.

Не думаю, что Корсак когда-нибудь приходилось слышать подобное, но она уступила. Сказала, отпуская меня:

- Хорошо! Но не надейся, что я исчезну. Этого не случится.

***