Unknown

Дверь, ведущая в дом, беззвучно растворилась, и охранник помахал нам рукой, приглашая заходить.

Говорю же – странное место. Внутри – вроде как гостиница, которым в пригороде нет счета, но при этом даже признаков каких-либо постояльцев нет в помине. Разве что сигарный запах, который, казалось, въелся в стены этого здания, говорил о том, что они, возможно, когда-то тут обитали.

Генриетта ожидала нас на первом этаже, в небольшой столовой. Она сидела за дубовым столом, пила кофе и лениво жевала «эклер».

– Не думала, что снова придешь, – без приветствия и привычно томно сообщила она мне. – Ты же сделал свой выбор. А это кто?

– Это Анна, и у нее проблемы, – решил не размениваться на пустые разговоры я и обратился к своей подружке: – Давай, покажи ей.

– Так сразу? Неудобно как-то, – смутилась девушка, подошла к Генриетте и протянула ей свою ладошку. – Я Аня. Очень приятно.

Та наконец-то проявила любопытство, засунула остатки пирожного в рот и оценивающе окинула ее взглядом.

– Она забавная. И все же – что вы тут делаете? Эта ночь не для визитов, она для веселья.

– Мы и веселимся, – надоело мне переливание из пустого в порожнее, я подошел к Аньке и задрал ее свитер с красными оленями чуть ли не до груди. – Вот! Нет поводов для грусти, только для безудержного оптимизма.

– Как любопытно. – Полные алые губы Генриетты сложились в «сердечко». – Давненько я ничего подобного не видела.

Она склонила голову к плечу, и золото волос блеснуло в тусклом свете залы, а затем приложила указательный палец правой руки к тому месту, где магическая чернота сменялась белизной девичьего тела.

И это сработало! Тьма, поглощавшая Анну, дрогнула и как будто попятилась назад.

– Скажите, милая, а чем вы умудрились разозлить ту, кто живет под Влтавой? – поинтересовалась Генриетта, тыкая пальцем в живот моей приятельницы, что ее, похоже, немало забавляло. Чернота от этих прикосновений подрагивала и словно пыталась сбежать, но, увы, не пропадала. – А?

– Кого? – в один голос спросили мы.

– Ясно. – Генриетта перестала развлекаться и снова взялась за чашку с кофе. – Сами не поняли, что натворили. Печально и прискорбно.

– Пожалуйста! – Из глаз Анны снова потекли слезы, что было вполне объяснимо. Хотелось праздника, а вместо него какие-то страсти-мордасти происходят, из разряда «Сверхъестественное», сезон очередной, наверное, последний». Тут любой белугой завоет. – Помогите мне!

– И рада бы, – накрутила локон на палец Генриетта. – Но увы, увы…

– Не можешь? – тут же уточнил я, отодвинув чуть в сторону совсем раскиснувшую Анну. – Или не хочешь?

– Не хочу, – не стала скрывать та. – Но и хотела бы – не смогла. Мне не под силу убрать заклятие той, кто сотворила это все.

– «Это все» – это что? – начал потихоньку заводиться я. – Этот дом? Этот пригород? Эту землю?

– Этот город, – все так же доброжелательно пояснила Генриетта. – Твоя подружка умудрилась чем-то обидеть существо, которое обитало здесь тогда, когда никакой Прагой даже не пахло. Тут были холмы, по ним бродили овцы, под ними текла Влтава… Или она тогда тоже по-другому называлась? Неважно. И в одном из прибрежных омутов жила та, о ком я веду речь. Ее истинное имя тебе ничего не скажет, но в Европе подобных существ называют феями. Это не очень правильное слово, оно не отражает всей сути, но так уж повелось.

– Господи боже, еще и феи! – всплеснула руками Анна.

– Представь себе, – чуть резче, чем секундой раньше, ответила ей хозяйка дома. – И ты умудрилась ее обидеть. Она там не просто жила, она и сейчас там обитает. В воду чего бросала?

– Камушек, – внезапно смутившись, ответила девушка. – Один!

– Вот и все, – похлопала в ладоши Генриетта. – Видишь, Алекс, как все просто? Твоя недалекая подружка взяла и бросила камушек в омут хранительницы этого города, причем выбрала тот единственный день в году, когда она просыпается, поднимается с глубины и любуется своим творением из-под воды.

– Какая-то ясность появляется. – Я взял стул и уселся на него. – То есть эта сущность…

– Фея, – то ли иронично, то ли пребывая на грани истерики подсказала мне Анна.

– Фея, – поправился я. – Так она хранитель этого города? Вроде наших берегинь, что ли?

– Нет, – скривила губы Генриетта. – Не совсем. Она старше этих ваших… Бе-ре-гинь. Она старше любого фекста и хрмотика в этих краях, она старше даже Йожина с Бажин, а уж он-то помнит то время, когда звезды на небе стояли по-другому. Просто ей нравится жить в этой реке. А когда ей стало скучно, она выбрала простолюдина посимпатичней, явилась ему во сне, даровала часть своей силы и велела основать тут город, чтобы время от времени развлекаться, глядя на нас, людей. Как его бишь… Не помню. Ну, город он не сразу поставил, сначала к нему пришла народная слава, а уж за ней уважение, влияние и невеста с приличным приданым, на которое и была поставлена первая крепость в этих краях. Угадай, где она была заложена?

– На правом берегу Влтавы, – почти прошептала Анна.