Unknown

Елена сидела в кресле, аккуратно расправив складки изумрудного платья. Марк восседал рядом на трехногой табуретке. Сложив руки на груди, он со скучающим видом рассматривал единственный канделябр на потолке.

Напротив этой парочки разместились на диване все дети. Они выглядели необычно притихшими. Госпожи Азалии и господина Эрна не было: вероятно, прислугу не пустили на столь торжественное мероприятие.

Но в комнате присутствовал еще один человек. Он расположился возле самого камина в углу, за креслом Елены и, кажется, дремал. Одет незнакомец был странновато: в серый потрепанный плащ-накидку и чудную шляпу с широкими полями, на три четверти скрывавшую лицо.

На появление Василисы никто особенно не отреагировал, только Норт ехидно прищурился, заметив ее подпухшее лицо. На диване оставалось свободное место, рядом с Ноелем. Девочка хотела присесть рядом, но младший брат широко расставил руки, занимая все свободное пространство. Это удалось ему без труда, ведь он был весьма крупным мальчиком. Все остальные захихикали, и даже Елена слегка улыбнулась. Человек в шляпе не шевельнулся.

Василиса, стиснув зубы от злости, просто встала рядом. Честно говоря, она уже еле держалась на ногах: волнения этого дня давали о себе знать, кроме того, ужасно хотелось есть. Но она не могла не заметить, что Эрик вел себя более чем странно: что-то шептал Норту, подобострастно заглядывая ему в глаза, будто и не дрался с ним утром в библиотеке. Создавалось впечатление, будто сцена утренней драки начисто вылетела у него из головы.

Вошел Нортон-старший. Не говоря ни слова, он кивнул человеку в шляпе, который даже чуть привстал в знак приветствия. После отец шепнул что-то Елене, и она сердито качнула головой. Нортон-старший еще что-то тихо добавил, а затем, облокотившись на спинку ее кресла, обратился к детям.

— Наступил важный вечер, — начал он. — Вечер, который изменит вашу жизнь… Будем надеяться, что к лучшему. После сегодняшнего дня Эфлара наконец-то откроется для нас. После долгих двенадцати лет… Господин Мандигор! — Нортон-старший указал на человека в углу. Тот слегка приподнялся и кивнул собравшимся. — Господин Мандигор засвидетельствует результаты посвящения официально. Помимо этого, сегодня окончательно прояснится право наследия.

— Наследником должен быть Норт, — вмешалась Елена. — Я уверена, что часы лишь подтвердят это.

— А если нет? — произнес Норт дрожащим голосом. Кажется, он сильно нервничал.

Все взгляды обратились к отцу, дети ожидали дальнейших его слов. Василиса, которой надоело стоять, незаметно присела на диванный валик.

Нортон-старший улыбнулся:

— Не бойся, Норт… Я уверен, что ты покажешь блестящий результат. Вы уже знаете, что в нашем роду, из поколения в поколение, передается некая сила, — продолжил отец. — Особая, удивительная. Обладать ею — редкое счастье, удел избранных… Бывает, что эта сила проявляет себя раньше, до испытания. Поэтому, согласно традиции, я должен спросить, не было ли у вас необычайных проявлений? При вспышке радости или гнева — неяркое свечение, россыпь искр, а может, нечто похожее на огненные цифры? — Он медленно обвел детей взглядом.

Василису вопрос застал врасплох, потому что она плохо слушала, все еще переживая недавний разговор с отцом.

— У меня такое было, — внезапно сказал Норт, — сегодня. После того… м-м-м… В общем, я немного разозлился, мои ладони вдруг стали очень горячими и как полыхнули фиолетовым огнем! Честно говоря, я… даже немного испугался.

Нортон-старший обменялся с Еленой быстрым взглядом. Лицо женщины осветилось радостной улыбкой. Марк присвистнул, за что получил от госпожи Мортиновой строгий взгляд. Человек в кресле одобрительно крякнул.

Странно… Уж не после драки ли Норта «озарило»? И что значит, интересно, этот фиолетовый огонь? Само собой, Василиса не задала вопрос вслух, хотя ей тоже захотелось рассказать о своих мерцающих ладонях и цифрах, окрещенных Эриком часовым флером, чтобы стереть с лица Норта самодовольную улыбку.

— Больше никто не испытал столь радостного знамения? — Нортон-старший обвел детей взглядом и остановился на Василисе.

— В моей жизни никогда не было радостных знамений, — ответила ему Василиса. — Особенно в последние месяцы.

Ничего она не будет рассказывать.

Елена скривилась и вопросительно глянула на старшего Огнева: мол, не много ли позволяет себе дочурка?

— Ну что ж… — Отец отвел взгляд, обошел кресло Елены и приблизился к столику. — Тогда начнем испытание…

Только теперь Василиса заметила, что на маленьком столике возле камина стоит объемистый черный сундучок на четырех изогнутых ножках, с красивой резной крышкой. Отец нажал на крышку, и она открылась с легким щелчком. В середине, на мягком ярко-синем бархате, лежала большая пузатая бутылка из темного стекла и несколько серебряных кубков.

«Мы что, будем пить вино?» — подумала про себя Василиса. Остальные дети также обменялись недоуменными взглядами.