Unknown

Неспешно двигаясь, солдаты похоронной команды наклонялись над каждым трупом, внимательно и невозмутимо его осматривали, пытались отыскать живых. Согласно приказу офицера собирали документы и трофеи.

Без каких-либо эмоций германцы выворачивали карманы русских солдат. Кроме документов забирали все понравившиеся им вещи, в числе которых попадались и дорогие сердцам погибших подарки родных и близких им людей.

На позициях русской роты у германцев значительно прибавилось работы. Им предстояло разобрать настоящие завалы из тел своих «камрадов». Когда равнодушное к происходящему солнце было в зените, начался осмотр позиции разбитой артиллерийской батареи.

- Господин оберлейтенант, разрешите обратиться, рядовой Шульц, - прокричал германский солдат. - Подойдите, пожалуйста, ко мне, я нашел здесь живого человека, он сильно изранен.

Глава 1

             «Изведал враг в тот день немало,

Что значит русский бой удалый,

  Наш рукопашный бой!..

  Земля тряслась – как наши груди;

  Смешались в кучу кони, люди,

И залпы тысячи орудий

Слились в протяжный вой…

Вот смерклось. Были все готовы

Заутра бой затеять новый

И до конца стоять…

Вот затрещали барабаны -

И отступили басурманы.

Тогда считать мы стали раны,

Товарищей считать».

М.Ю. Лермонтов, « Бородино»

Очнулся я ночью. С трудом понял, что нахожусь в каком-то неизвестном помещении. По всей вероятности это была одна из палат госпиталя или больницы - об этом свидетельствовали соответствующие запахи. Попытался осмотреться, но не преуспел в этом – малейший поворот головы вызывал резкую боль, особенно, в затылочной части головы. У меня вообще болело абсолютно все – от кончиков ногтей до корней волос. Казалось, не было ни одного участка тела, который бы не испытывал боль. С большим трудом пытался вспомнить хоть что-то, но противная головная боль не позволила мне это сделать. Я непроизвольно  дернулся и в тело мгновенно вонзились тысячи тысяч раскаленных игл. Это было последнее, о чем я подумал перед уходом в бессознательное состояние.

Сознание вернулось ко мне вместе с ужасной болью. Мне делали перевязку.

Немецкую речь я понял отлично, но сам говорить пока опасался. Почему-то пришла на ум старая восточная пословица: «Язык – это лестница, по которой беда входит в дом». Похоже, я угодил в плен к германцам и бед мне и без того хватало. Внятно я не ответил, что-то промычал маловразумительно и все.  Уверен, германцам обо мне достаточно  и такой информации. Пока осмотрюсь, освоюсь в необычном для себя качестве. Хотя почему необычном? Столько лет проживать в разных странах по документам, оформленным на неизвестного мне человека, с чужими установочными данными, с чужой судьбой, и не просто проживать.

Пока надо максимально быстро восстановить свою физическую форму, в создании которой  принимали участие интереснейшие люди, у которых мне посчастливилось учиться, перенимать их богатый опыт. А опыт…Опыт, как известно, – лучший учитель. Стоит, правда, очень дорого, но зато объясняет доходчиво. Но, Боже, как же хочется пить. У меня, похоже, это написано на бледном и осунувшемся лице, ибо сквозь  свои печальные и не очень стройные  мысли я услышал следующие слова  толстяка – доктора:

- Фрау Марта дайте, пожалуйста, оберлейтенанту попить, ему по характеру ранений и состоянию организма  можно употреблять небольшой объем жидкости, для восполнения кровопотери, проследите за этим.

Высокая сухощавая женщина со строгим выражением лица, с серебряными часиками сестры милосердия в виде брошки на внушительном бюсте, облаченная в серое шерстяное платье и белый фартук с красным крестом на груди, с белой же косынкой, тоже с крестом, поднесла к моим губам прохладный керамический носик поильника. Я с жадностью припал к нему, мне очень-очень  хотелось пить.

- Не спешите, господин оберлейтенант, - приятным голосом произнесла женщина. – Я понимаю, что после таких ранений с большой потерей крови очень хочется пить, но нужно потерпеть и не спешить, все наладится со временем.

- А теперь вы ответите на мой вопрос? – поинтересовался очкарик.

Я снова изобразил нечленораздельное мычание.

- Вы не можете говорить?

Я согласно кивнул.

- Не мудрено, у вас касательное ранение в голову, сильная контузия, а еще пробиты осколками правая нога и левая рука. Вы потеряли много крови. Я  удивляюсь, как вы вообще выжили. Видел я ваши раны, полученные ранее, занимались вами  хирурги берлинской школы, качественно работу делали. Я тоже  постарался вам все красиво оформить, не стыжусь своей работы.

- Фрау Марта, - обратился доктор к медсестре, - вколите оберлейтенанту морфий, пусть он пока поспит.

Легкий укол   и я начинаю медленно  и сладко уплывать в небытие, где царствует абсолютная беззаботность и спокойствие.