Unknown

Вернувшись в замок, разыскал Имре, и вручил ему деревянную коробку с красками. От удивления глаза парня стали размером с чайное блюдце. Имре горячо благодарил за краски, и обещал обязательно вернуть за них мне деньги. Мне показалось, что парень даже начал разговаривать с тюбиками красок, так впечатлился. С трудом удалось его убедить, что это мой подарок. Имре пригласил меня в свою комнату, показать остальные свои работы, написанные в замке. Комната парня не очень большая. Из мебели имелась кровать, шкаф, письменный стол, а центральное место занимал мольберт с виденным мной пейзажем. Три полки завалены папками с рисунками. Из-под кровати Имре извлек два десятка полотен, и расставил по периметру комнаты. Да, парень действительно умеет рисовать, на очень приличном уровне. Замок Блэр был изображен с разных сторон на нескольких картинах. На одной картине был изображен небольшой водопад, казалось, что я слышу шум падающей воды. Удалось Имре произвести на меня впечатление.

- Имре, а почему у вас только пейзажи, а людей вы не пишете? – справился я.

- Пока нарабатываю только портретную технику. Пишу на бумаге карандашом. Вот посмотрите, что у меня получается.

Имре взял папку с надписью «люди», и начал раскладывать прямо на полу. В основном преобладали рисунки мужчин. Внимательно вглядываясь в незнакомые лица, я ловил себя на мысли, что рисунки Имре в чем-то схожи с фотокарточками, так же точно передают облик человека. Когда очередной лист опустился на пол, я непроизвольно вздрогнул. Рукой Имре был написан портрет моего соученика по Фоминово – Андрея Игнатьева, странно пропавшего в Европе.

- Замечательные у вас портреты получаются, - похвалил я парня. – Они вам позировали?

- Нет. Кто станет позировать повару? Я вам говорил, у меня хорошая память. Я, увидев человека, запоминаю его. Рост, возраст, цвет глаз, волос и жесты. Так легче писать портрет в спокойной обстановке. Вот смотрите, - Имре взял с пола лист, - это Вилли, он в замке конюхом работает. Лошадей любит, готов с ними проводить день и ночь. У него несколько простецкое лицо, постоянно растрепанные волосы, неопрятная одежда, но он очень педантичен и ответственен.

- Получается, вы один раз увидев человека, сохраняете его образ в своей памяти навсегда?

- И не только человека, и местность тоже. Выхожу на стены замка, и смотрю, какие изменения произошли вокруг. Вижу, где крестьяне поставили новый стожок сена, где в лесу повалилось старое дерево, где в озере рыба собирается на ямах для зимовки. Замечаю все изменения. Многое переношу на бумагу.

- И о каждом человеке, изображенном на рисунке, можете рассказать?

- Могу.

- А, что скажите, например, об этом человеке, - я поводил рукой над рисунками, якобы пытаясь определиться с выбором, а потом взял в руки портрет Игнатьева.

- Ганс Дитерих, из Берлина. Портрет точен. Могу добавить, глаза у него карие, волосы черные. Вашего возраста, только ростом пониже. Он в замке провел пять месяцев, преподавал слушателям русский язык.

- Откуда такие точные данные? Имре, вы же повар!?

- Тогда в замке людей было очень мало. Я готовил для всех, и подавал блюда тоже я. Успел рассмотреть. Хоть я и повар, но глаза у меня есть, - чуть насупившись, ответил Имре.

- Нам никакие иностранные языки почему-то не преподают, - сокрушенно сказал я. – Таскаем орудия до умопомрачения и мокнем под дождем.

- Так те военные были какие-то особенные. Им разного мяса давали больше, привозили морепродукты. На каждом столе в обед были итальянские вина. Фрукты вообще привозили корзинами.

- И всех этих военных вы запомнили и нарисовали?

- Да, и описал. Вот переверните любой лист. Там написано имя, фамилия и другие особенности лица.

- А кому вы показывали свои работы?

- Никому. Кто станет разговаривать с каким-то поваром? Вы первый кто нормально говорит со мной, а не помыкает мной.

- Мой портрет тоже украсил вашу коллекцию?

- Да, - Имре открыл другую папку. – Ваше лицо меня заинтересовало. Я вас нарисовал на фоне озера, мне показалось, в тот момент вы были чем-то опечалены.

Все же у Имре действительно талант, он перенес на лист бумаги выражение моего лица, и эмоции на нем отраженные. Да, тогда я думал о родных, и тосковал по ним.

А вот с остальными портретиками нужно что-то делать, они бы заинтересовали Крестного. Если Игнатьев, предположим предатель, здесь крутился, преподавая русский язык, то не исключено, что в замке Блэр некоторое время квартировала разведывательная школа. Только вот чья - неизвестно. Поскольку германская и австрийская разведки тесно дружат между собой, то обмен квалифицированными преподавателями вполне возможен. Игнатьева в России хорошо учили, и, вполне вероятно, он приложил руку к исчезновению Вильчура и Морозова.

- Вам, Имре, определенно нужно учиться живописи, - ободрил я парня. – У вас отличная память. Только старайтесь, чтобы о вашем портретном увлечении знали немногие. Не все воспримут это правильно.

- Никто моих набросков не видел. Я сам убираюсь в комнате, никого в гости не приглашаю, вы первый, кто здесь побывал.