Unknown

- Я облегчу тебе задачу, - сказал Марат, глядя прямо в широко раскрытые возмущенные глаза Саши. - В моем компьютере есть запароленная папка для хранения документов. Пароль в моей голове. В этой папке у меня есть несколько файлов, относящихся к тебе и твоему бизнесу. Вот пример: "У прекрасной жены известного питерского депутата есть работа на неполный рабочий день, о которой ее муж не знает. Ей нравится то, что она делает, и ее клиенты платят приличную сумму парню, который готовит для нее апартаменты.” Этот парень – ты. Один из этих клиентов был постоянно информирован, когда назначал встречи в трех разных случаях. Эти разговоры раскрывают некоторые удивительные факты о высококлассной студии, о которой никто не знает … но это есть в моем в досье. Или: сеть порностудий в Питере и Москве не может раскрутиться из-за давления на распространителей. Распространением видео занимается твоя фирма. Кто-то, кто тоже хотел продавать записи, разозлился и предоставил мне много полезной внутренней информации о бизнесе продавца порно... в отдельном файле. Еще пример: пара начинающих актрис, которые, похоже, ввязались во что-то серьезное, очень расстроены смертью их подруги Елены Кедровой. Они говорят, что Елена скончалась от сердечного приступа перед светом камер на складе в Комарово, где ее затрахали пять выходцев из Средней Азии, накачанных наркотиками, а не в своем доме, куда ее перенесли после ее смерти, Эти девушки говорят, что у вас есть пленка, которая теперь является милым маленьким товаром «Снафф-видео», распространяемым нелегально. Подробности в моих файлах. Продолжить?

- Забудь об этом. Ты выставляешь себя дураком. – прохрипел Гриневич.

- Ты для меня ничего не значишь. Саша. Абсолютно ничего. – Голос Марата был ровным. – Мне все равно, что с тобой случится, так или иначе. Я пытаюсь предотвратить убийство своей сестры, и если ты не дашь мне ответов на мои вопросы, я собираюсь доставить компромат на тебя куда следует. Сегодня.

Квадратное лицо Гриневича уставилось на него. Толстая рука взлетела вверх и прошлась по щетине на его голове.

– Тебе лучше знать, с чем ты играешь, птичий мозг, - спокойно сказал он. Марат не знал, угрожал он ему или предостерегал. - если ты оступишься, это будет последнее, что ты сделаешь. Эти парни не похожи ни на одних, что ты когда-либо видел раньше.

— Просто дай мне то, о чем я просил.

Саша в отчаянии стукнул волосатым кулаком по столу. Он обошел свой стол и выглянул в окно, его рука легла на верхнюю часть его стрижки. Он засунул руки в карманы и вернулся к Марату.

- Из-за тебя нас убьют, тупой придурок. – Он уставился на Громова, но ни один из них не произнес ни слова. – Иди сюда, - сказал он.

Марат последовал за ним через дверь, которая вела в личные апартаменты Гриневича. Это была длинная комната, обставленная как спальня и примыкающая к ней гостиная. Полупрозрачные желтые занавески закрывали окна, и солнце, струящееся сквозь них на канареечные стены, заливало комнату медным сиянием. Пушистый лимонный ковер покрывал пол, а над кроватью висела картина с подсолнухами. Не присматриваясь, Марат заметил женское белье, разбросанное по полу. Саша подошел к телевизору в гостиной и включил его на полуденный футболный матч. Картинка катилась по экрану. Он включил звук на полную громкость, и диктор последовал за шумом трибун, почти крича. Подойдя достаточно близко к лицу Марата, чтобы тот почувствовал его дыхание, Саша сказал:

– Ты говоришь, что это личное дело. Хорошо. Для меня это просто деньги. Я получил двадцать процентов от того, что предлагали эти чертовы революционеры. Заранее. Это довольно хорошо для того, чтобы просто передать номер телефона. – Он деловито покачал головой. – Этот парень просто заскочил сюда сегодня утром и сказал, что слышал, будто я знаю, где он может устроиться на работу. Я говорю ему, что не знаю, кто он такой? Он говорит, что он из Москвы, и он называет несколько имен авторитетных людей в столице, так что это звучит нормально для меня. Он не похож на мусора, поэтому я рассказываю ему все, что знаю об этой работе, и …

— Черт возьми, Саня, - заорал Марат над телевизором, заставив коротышку вздрогнуть. – прекрати нести чушь!

Ярость на лице Гриневича была безошибочной. Презрение скривило его губы. Марат не давал ему вывернуться, и Саша не забудет этого. Саша втянул воздух сквозь стиснутые зубы и быстро заговорил.