Unknown

Солдаты смотрит на него, кто с удивлением, а кто и с подозрением: что это, мол, полковник задумал? Видя это, Волков и говорит:

- Половину своей доли в добыче, половинную порцию первого офицера отдаю в пользу нижних чинов.

Лица солдатских делегатов вытягиваются, не ожидали они такого, это очень щедрый дар.

- Отдаёте половину своей доли младшим чинам? – переспрашивает седой корпорал на всякий случай: вдруг послышалось.

- Да, вы достойны награды. – подтвердил кавалер.

- Вот за это спасибо, господин полковник, - старший из корпоралов кланяется.

За ним кланяются и другие:

- Спаси вас Бог, господин полковник.

- Уж ребята порадуются, как узнают.

Глава 19

Лагерь мужиков был намного больше, чем его лагерь на той стороне реки. Больше и богаче. Но кавалер уже думал о возвращении домой. Два воза с роскошью, что подарили ему горожане из Ламберга, и все возы с добром из дома Железнорукого он этим же днём отправил в свой лагерь, к капитану Пруффу, чтобы потом меньше телег переправлять через брод одновременно. И отправил вторую роту капитана Хайнквиста туда же. Для охраны и своего лагеря, и своего добра в нём.

А к вечеру позвал к себе Максимилиана и сказал:

- Возьмите, друг мой, десять человек из моей гвардии и езжайте к мосту на Ламберг.

- Хорошо, и что там мне сделать? – спрашивал знаменосец.

- Там должен быть человек…, - Волков чуть задумался. – Имени я его не знаю, и лица не знаю. Но он должен там меня ждать.

- А где он вас ждёт?

- Не знаю, обыщите окрестности вокруг моста или под мостом поглядите.

- А если не найдём?

- Ну, не найдёте так не найдёте, как темнеть начнёт, так возвращайтесь.

Как Максимилиан уехал, он пешком пошёл по лагерю с одним лишь Фейлингом. До реки собирался дойти. А солдаты, что встречали, его сразу начинали славить.

- Эшбахт!

- Виват господину полковнику.

- Инквизитор!

- Инквизитор!

- Длань Господня!

Видно, весть о том, что полковник отдаёт часть свой доли, половину своей доли нижним чинам, произвела на солдат впечатление.

- А солдаты вас любят! – тихо и чуть с завистью говорит ему молодой оруженосец Курт Фейлинг.

Волков не отвечает.

«Недели полторы назад они на алебарды и копья меня поднять мечтали за то, что заставлял их строить лагерь ночью, а теперь любят! Конечно, при такой-то добыче».

Приходилось ему отвечать, кивать, махать рукой. Но, честно говоря, не любил он всего этого. Одно дело, когда славят перед боем, или в бою, или после случившийся только что победы, то для вдохновления людей хорошо. Так же неплохо при въезде в город, то для дела нужно, для репутации, да и само шествие красивое к этому уместно, а тут из-за того, что денег солдатам пожертвовал…

Так, отвечая на приветствия солдат, они добрались до реки, почти до берега, на то место, где Рене держал пленных. И капитан Рене, и брат Ипполит были как раз там.

Стояли разговаривали, и Рене, кажется, уже не злился на монаха, хоть был ещё хмур. Увидев полковника, сразу пошли ему навстречу. И все вместе пошли среди пленных, при этом Волков разглядывал их. Люди были замызганные, отощавшие, битые. В одежде рваной. На женщинах так и вовсе лохмотья. Люди смотрят на него с робостью, с опаской, его узнали. Замолкают при его приближении.

- Инквизитор, - шепчет женский голос у него за спиной.

Что ж, путь боятся, это хорошо. Он рассматривает всех их, спрашивает у монаха:

- Ну что, много народа хочет вернуться в истинную веру?

- Да почти все, - буркнул Рене.

- Почти все раскаялись, готовы принять причастие, - радостно сообщает монах, - уж и не знаю, сколько дней уйдёт у меня на это.

- Раскаялись! – фыркает капитан. – Разбойники хотят избежать петли. Вот и всё их раскаяние.

Видно, что он не верит в раскаяние мужиков.

Но монах его не слушает, он рассказывает кавалеру радостно:

- Женщины так сами подходят и детей подводят, просят благословения у меня, словно я епископ какой известный, хотят слово божье слышать.

- Что ж, это хорошо, - говорит Волков капитану, - как составите списки, начинайте готовить провиант и телеги, идти до Эшбахта они будут долго, посчитайте, сколько провианта им надобно будет на весь марш, да чтобы ещё по приходу осталось на первое время.

- Будет исполнено, - невесело отвечал Рене.

- Как будут готовы списки всех, так принеси мне, - теперь кавалер обращается к брату Ипполиту. – Только толково всё сделай, список мужиков, отдельно баб, отдельно детей. Посмотри, тощи ли, имеют ли обувь, исправна ли одежда, нет ли хворых, имей в виду, путь неблизкий. Не хочу, чтобы они дохли в дороге, как мухи, они мне живые в поместье надобны.

- Разбегутся они в пути, – всё ещё бурчит Рене.

- Так вы их будете сторожить, - улыбается полковник, - у вас, капитан, я надеюсь, не разбегутся.

- Тогда в цепи их лучше ковать.

- Дорогой мой родственник, - теперь Волков говорит уже заметно суше, - цепи нынче дороги, а вот солдаты у нас законтрактованы до сентября, уж устройте так, чтобы мужики у вас не разбежалась в дороге.

- Как пожелаете, господин полковник, - отвечает капитан с поклоном.