Unknown

  Джули вспоминает: 'Когда я стала обзванивать вдов, я так боялась, что меня не примут, ведь именно мой муж приказывал их мужьям идти в бой. Я придумывала миллион причин, почему мне не стоит идти к ним, но мне позвонил отец и сказал, чтобы я шла, и я пошла. Они были так рады меня видеть и так гордились своими мужьями. Это немногое, что у них ещё оставалось. В том городке проживали тринадцать вдов из 1-го батальона'.

  Такие же обязанности по отношению к погибшим во 2-ом батальоне 7-го кавалерийского полка взяли на себя миссис Фрэнк Генри, жена начштаба батальона, и миссис Джеймс Скотт, жена сержант-майора батальона, поскольку командир батальона подполковник Боб Макдейд был на тот момент холост.

  Первый визит Корнелия Скотт нанесла в дом миссис Мартин Нэпп, вдовы сержанта роты 'дельта' 2-го батальона, чтобы выразить соболезнования и предложить помощь.

  'Разлились безмерное горе и горечь. Горечь столь огромная, что одна вдова даже огорчалась тем, что её муж убит, а мой только ранен. Имена, адреса и лица слились, особенно когда в конце ноября-начале декабря мы стали посещать похороны в Форт-Беннинге', - говорит госпожа Скотт.

  Госпожа Гарри Киннард, супруга командира 1-ой кавалерийской дивизии, и многие другие открыто критиковали бессердечные телеграммы из такси, и армия срочно организовала соответствующие группы оповещения о потерях, состоящие из капеллана и сопровождающего офицера. Никто не рассчитывал, что возникнет такое бессердечие. Все, включая армию, были застигнуты врасплох масштабами потерь, выплеснувшихся на американскую сцену в зонах высадки 'Экс-Рэй' и 'Олбани'.

  Но даже после формирования этих армейских групп и изменения процедуры, прошло несколько месяцев, прежде чем 'Йеллоу Кэб' (жёлтое такси - прим.пер.) смог разъезжать по улицам Коламбаса, не сея за собой страх и боль. Моя жена вспоминает: 'В декабре у моего дома остановился таксист с двумя молодыми лейтенантами. Я спряталась за занавеску, думая: 'Не открою дверь, - не придётся выслушивать злые вести'. А потом решила: 'Давай, Джули, взгляни этому прямо в лицо'. Я открыла дверь, а он спрашивает меня, как проехать по такому-то адресу, и я чуть в обморок не свалилась. Я сказала: 'Не поступайте больше так со мной!' Бедняга ответил, что всё понимает, что таксисты ненавидят эту ужасную обязанность'.

  Далеко на севере, в Реддинге, штат Коннектикут, деревенский почтальон, пожилой человек, нерешительно постучал в дверь Джона и Камиллы Гоухиганов. Хотя телеграмма была адресована госпоже Барбаре Гоухиган, жене лейтенанта Джона Ланса (Джека) Гоухигана, почтальон знал, о чём в ней говорится, и знал, что Джек Гоухиган был единственным ребёнком в этой семье.

  Пока Гоухиганы читали известие, почтальон, не выдержав, дрожал и рыдал и всё спрашивал, чем помочь. Прежде чем справиться с собственным горем, Гоухиганам сначала пришлось разбираться с его горем: они обняли и утешили почтальона и помогли ему взять себя в руки для долгой дороги обратно в город сквозь наступающую тьму.

  Барбары Гоухиган в тот день не было дома, она уехала в Нью-Рошелл, штат Нью-Йорк, к престарелой тётке мужа. В этот день двумя годами ранее умер муж тёти, и семья подумала, что кто-то должен быть рядом, чтобы утешить её в столь трагичную годовщину. Когда Гоухиганы позвонили Барбаре и сообщили новости, она писала девяносто третье письмо Джеку, письмо, наполненное, как обычно, новостями об их дочурке Камилле. На следующее утро в почтовом ящике у дома она нашла последнее письмо Джека к ней. Он писал: 'У меня была возможность уехать в отпуск, но мои солдаты идут в бой. Я не могу и не оставлю их сейчас'.

  Когда капитан Том Мецкер уехал во Вьетнам в августе 1965-го года, его жена Кэтрин и четырна-дцатимесячная дочь Карен переехали в Индиану, поближе к её семье. Отец Тома состоял на заграничной службе США в Монровии, Либерия. Кэтрин вспоминает: 'Наконец, я устроилась преподавателем, чтобы занять своё время и подкопить денег. Первым днём должен был стать понедельник, 15-ое ноября. В воскресенье вечером, 14-го ноября, я простудилась и меня залихорадило. Как я могла начинать новую работу? Зазвонил телефон. Это был мой дядя: 'Тебе телеграмма'. 'Наверное, от родителей Тома, из Либерии, - подумала я. - Открой и прочти мне', - сказала я. МИНИСТР СУХОПУТНЫХ ВОЙСК С ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЕТ... Том был мёртв'.

  Боль и горе той осени, давным-давно прошедшей, до сих пор отдаются эхом, многие годы свежи, как вчера, для жён, детей, родителей, братьев и сестёр тех, кто погиб в долине Йа-Дранга. Кое-кто из них согласился записать свой рассказ о том, как одна смерть в бою повлияла на их жизнь, надеясь, что их слова смогут хоть как-то утешить другие семьи, потерявшие близких на войне.