Unknown

Расставаясь чуть ли не как с родными, дал им номер московского телефона:

- Как получите телеграмму, тотчас высылайте «тревожную группу». По приезду в Первопрестольную, пусть позвонят по этому номеру и спросят профессора Преображенского.

 

***

Я всегда тороплюсь - но предпочитаю любое дело делать не спеша.

Я никогда не гонюсь «за двумя зайцами», не мечтаю убить их «одним выстрелом» - предпочитая какой-либо «морковкой» заманить на минное поле всё заячье стадо.

Перед тем, как кастрировать Тухачевского - я решил проследить за ним и Какуриным и, понять их взаимоотношения. Возможно, мне удастся провернуть это «дельце» через последнего - отвратив таким образом от него «гениально-бездарного», но пока очень блядовитого стратега.

Ещё меня зело интересовало: «Ху» из них «ху»?

Кто их этих двух «ху» - ведущий и кто ведомый и, под кем они «ходят»?

Ещё было достаточно много вопросов и, найти на них ответы - было желательно до часа «Х», после чего уже ничего не исправишь.

 

Михаил Константинович Гешефтман он же Мишка Барон был шибко занят в своей «Дивизии особого назначения» (ДОН) при Президиуме ВСНХ, где он уже дослужися до Сташего оперуполномоченного. Но у меня был доступ к агентурной сети беспризорников - которую тот создал (больше в учебных целях) по моему заданию перед операцией «Вернисаж». Конечно, «детский сад – штаны на лямках», но кой-какой оперативный потенциал тоже имеется – вспомним ильфо-петровские «12 стульев».

 

Две недели – сперва с помощью юных помощников, а затем и подключившись лично, я следил за этой «сладкой парочкой». Увы! Несмотря на то, что агенты-оборвыши стибрили несколько вещей у Тухачевского и портмоне у Какурина, я выяснил лишь одно – они довольно часто встречаются, общаются и подолгу о чём-то беседуют.

Правда, обедают врозь: Тухачевский в столовой Главного штаба Красной Армии, Какурин – в столовой Военной академии РККА.

 

- Хм… И это всё?

Денежные знаки в кожаном портмоне бывшего петлюровца - отсутствовали как шерсть на ладошках у рукоблуда.

Старший группы наблюдения, прищурив один глаз и неистово божась, шепелявил беззубым ртом:

- Крест на пузе, гражданин хороший – но в нём больше ничего не было. Кроме этих бумажек.

Внимательно рассматриваю какие-то невзрачные, одинаковые бумаженции – слишком малые для того, чтобы ими задницу подтирать, но вот наоборот – питаться, годные в самый раз.

По идее – месяц только начался, значит талонов в столовую - должно быть не менее пары десятков.

- Охотно верю, - строго нахмурив брови, - здесь все?

Божится:

- Все, что были. Зачем они нам?

Действительно, в Академию подхарчеваться их не пустят – возрастом не вышли.

Значит, или не все за месяц дают на руки, или он в тот раз взял с собой не все талоны.

- Ладно, вот вам на хлеб и папиросы, мелкие и, дуйте отсюда.

Ну, что ж…

Минимум информации подразумевает максимум импровизации!

 

***

Обмундировавшись соответствующим образом, я на неделю с лишним стал завсегдатаем столовой Военной академии.

Рисунок 43. Какурин Н. Е..

Пару раз я просто так попадался на глаза Какурину – чтоб примелькаться, затем как-бы ненароком толкнув его и извинившись – заставил обратить на себя внимание. Наконец я, типа в поисках свободного столика - подсел к нему, а на следующий день - сделал это уже нарочито специально, с лёгким западнославянским акцентом представившись:

- Йозеф Швейк.

- Николай Какурин…, - нисколько не удивившись не совсем «местному» имячку, - Вы – чех, товарищ Швейк?

- А, что? Это так заметно? Хахаха!

- Хахаха!

Короче, знакомство произошло. Должно быть, я своим видом и именем возбуждал немалое любопытство, поэтому Какурин не задержался со следующим вопросом:

- Вы прежде служили в Австро-венгерской армии, товарищ Швейк?

- О, да! В армии Двуединой империи я был бравым солдатом…

С моей стороны последовало несколько коротких рассказов из известного произведения Ярослава Гашека⁵¹, от которых - мой новый знакомый не смог себя сдержать и ржал, как артиллерийский конь - пасущийся на конопляной плантации.

Впрочем, разговоров про своё «боевое» прошлое Какурин тщательно избегал – по вполне понятным причинам. Я тоже не стал особо распространятся на тему, как из «бравого» солдата австрийской армии - стал командиром Красной, с двумя «шпалами» на петлицах и непонятным шевроном на рукаве – не могущим не обратить на себя внимание.

- Что означает сия нашивка, товарищ Швейк?

Чуть помедлив, я буркнул уткнувшись в тарелку:

- Какие нашивки начальство со склада выдаёт – такие и носим.

По всему было видно, что я – нагло вру!