Unknown

— Все началось с моей матери, — сказал он, начиная расхаживать передо мной взад и вперед, скрестив за спиной руки с крепко зажатым в них ножом. — Ее звали Сорроу (прим.: с англ. «печаль, скорбь»). По-моему, это вполне подходящее ей имя, если учесть, что я был одной из вещей, которые у нее были, но которую она не хотела. Видишь ли, она была из очень богатой семьи, но не знала, как с этим справиться. В раннем возрасте она увлеклась наркотиками и сексом. Ей потребовались годы, чтобы завязать, и когда она, наконец, это сделала, ее изнасиловал один из бывших друзей-наркоманов. Однако я никогда не знал ее любви. Как только я родился, она сразу же отдала меня. Она даже не дала мне ни одного гребаного шанса. Я не просил об этом, Райли! Не просил быть продуктом изнасилования, но я чертовски уверен, что заслужил любовь своей матери! — крикнул он, метнув нож через всю комнату.

Я вздрогнула, но, крепко вцепившись руками в колени, продолжила слушать. Джекстон, опасно близкий к слезам, мельком взглянул на меня, и снова упав на диван, он закрыл лицо руками и продолжил свой рассказ.

— Итак, я прожил с приемными родителями пятнадцать лет. Они были абсолютно потрясающими, но я никогда не верил, что был их сыном. Что-то внутри меня говорило, что это не так, понимаешь? Примерно в это же время я решил найти своих биологических родителей. Я просто хотел с ними встретиться, посмотреть, на кого я похож, спросить, почему я был недостаточно хорош, чтобы оставаться с ними. Как ты, наверное, догадалась, я так и не нашел своего отца, но получил зацепку по Сорроу. Мои приемные родители помогли мне найти ее имя и информацию по ней.

Джекс замолчал и убрал руки от лица. Слез, которые, как я была уверена, он пролил из-за этих нескольких незабываемых моментов, не было видно. Ни единой влажной дорожки, ни покрасневших глаз. Прислонившись к спинке дивана, он с помощью пульта дистанционного управления выключил телевизор, а затем, устремив взгляд в потолок, продолжил свой рассказ.

— Мне так и не удалось с ней поговорить. Я связался с ней за неделю до того, как меня похитили мои наставники, и спросил, встретится ли она со мной. Она согласилась, и мы назначили дату. Она так и не пришла. Или, может быть, она это сделала, но, когда увидела меня, я напомнил ей своего отца, и женщина убежала, не знаю. Но из-за того, что она избегала меня, в тот день я напился и оказался в руках двух самых коварных людей, которых когда-либо встречал. Они не сразу меня оставили у себя. Они хотели сначала узнать, смогу ли я соблюдать их строгое правило молчания, и я сдержал свое обещание, Райли. Я никому не сказал ни слова о том, что они со мной сделали. Они подготавливали меня три года. И каждый день мне все больше нравилось то, чем я становился. Я понял, что нуждаюсь в монстре, жаждая того, ради чего меня растили. Я понимаю, почему они выбрали меня. Я был легкой мишенью как пьяный пятнадцатилетний мальчишка, убитый горем из-за того, что его мать отвергла его во второй раз. В общем, когда мне исполнилось восемнадцать, я принял их предложение жить с ними и наблюдать за тем, что они делают с другими, пока не подойдет моя очередь. В конце концов, женщина умерла, но пожилой мужчина остался со мной. Он показал мне, как использовать свой гнев против матери и потребность причинять боль в успокаивающем ключе. Звучит ужасно, не правда ли? Но для меня это было своего рода психологическим упражнением. И до сих пор им остается. Что-то, что я делаю в качестве психологической разгрузки всякий раз, когда чувствую необходимость снова найти Сорроу. Я почти уверен, что никогда не увижу ее до конца своей жизни, но думаю, что вместо того, чтобы убить ее, сейчас я бы поговорил с ней. Я не уверен в этом до конца, но мне хотелось бы так думать. И это история Джекстона Уитлока. Я ответил на твой вопрос?

Я кивнула, не зная, смотрит он на меня или нет. У меня не было слов для того, что он только что сказал мне, и, честно говоря, я была в ужасе, что снова могу сказать что-то не то, и это заставит его снова сойти с ума.

— Знаешь, что тебе нужно прямо сейчас? — спросил он, подаваясь вперед.

Я медленно подняла глаза, чтобы посмотреть на него. Ничего из того, что он сказал бы мне сейчас, не было бы хорошим или обоснованным, но я все равно позволила ему это сказать.

— Пойдем со мной, — сказал он, вставая и протягивая мне руку.

Я без колебаний взяла ее и позволила ему помочь мне встать со стола, хотя все внутри меня кричало не идти с ним. Думаю, сжав мою руку, он почувствовал, как все мое тело задрожало, потому что снова усмехнулся.

— Я не причиню тебе вреда, Пурпурка. Не сегодня, — сказал он, нежно сжав мою ладонь.

Взглянула на него и позволила ему вывести себя из гостиной. Он называл меня Пурпурой, когда начинал понимать, что я не Райли. Когда он снова успокоиться, то станет называть меня Темпест.

— Завтра? — спросила я, как испуганный ребенок.