Unknown

Саша с трудом удержался от удара: не на школьном дворе, чтобы за обидное слово кулаками махать. Взрослые дядьки уже, у самого седина пробивается, у Макса лысина наметилась... Он открыл рот, собираясь язвительно заявить — кроме задниц кеннорийцев привлекают еще и крепкие члены. Разумеется, Максу ни так, ни этак ничего не светит, но...

Открыл рот и осекся. Не потому, что решил поберечь честь

красавца с вишневыми глазами, заночевавшего в его постели.

Просто пришло внезапное осознание: Макс не поверит ни единому слову. И завяжется бессмысленная перепалка на тему «давал — не давал». Бездоказательная, глупая грызня.

Стоит ли что-то доказывать бывшему школьному старосте и круглому отличнику, а впоследствии чиновнику средней руки, благополучно избежавшему лагеря и не представляющему себе ситуации, в которой «не дать» просто невозможно? Мелкому

крысенку, не вызывающему интереса ни у баб, ни у мужиков,

толкающему речи перед малолетками и называющему себя руководителем освободительного движения...

— Все сказал? Тогда прощай. Где выход — знаешь.

Александр отступил, освобождая проем. Макс еще раз огляделся, видимо, запоминая попадающиеся на глаза детали, и пошел к двери.

«Да, есть детали... Вон, кусок сыра возле плинтуса валяется.

Эх, не подмел!»

— Ты на досуге подумай, Сашок... Жопой торговать дело

нехитрое и прибыльное. Только у нас тут не столица. Это там мальчики вдоль улиц стоят в коротких шортиках, и их никто не трогает. Плюются в сторону, да и проходят мимо. А у нас в

провинции народ консервативный... Встретят тебя в темном переулке, испортят товарный вид. И работать потом не сможешь — какая уборка со сломанными ребрами, к примеру?

Ругательство полетело в закрывающуюся дверь. Саша опустился на кровать, взял бутылку и допил оставшийся коньяк.

Обжигающая крепость напитка напомнила о ночных безумствах, творившихся на этой самой кровати, на этой смятой простыне и под этим одеялом.

— И ведь все взаправду... — пробормотал он, потирая ссадину на плече, оставленную краем браслета. — Елки-палки...

Как он с ними ходит и не царапается? Неудобно же!

Последняя сигарета из мятой пачки сбила коньячный привкус. Саша дымил, глядя на потрескавшийся потолок. Почему-то вспомнились кадры хроники, которые показывали по телевизору после первого появления кеннорийцев на планете. Поле, нет, не поле, скорее пустырь в пригороде столицы. Арка Ворот, бирюзовое мерцание силовых щитов, подтянутые улыбающиеся мужчины в черной форме с массивными укра шениями на запястьях и золотыми эмблемами на рукавах — вписанные в двойной круг слова: «Fur die Ehre». Девиз браслетчики перевели охотно.

— Ради чести! — пояснил приветливый офицер, на удивление прилично говоривший на чужом языке: когда успел выучить — непонятно.

— А что вы вкладываете в понятие «честь»? — уточнил кто-то из журналистов.

— Победу в бою или смерть во славе, — улыбка кеннорийца

стала шире, а в глазах мелькнул и погас хищный огонек.

Дружелюбие гости с чужой планеты проявляли ровно

неделю. Похоже, тянули время, чтобы присмотреть максимально

выгодные точки для новых Ворот. Уклончиво говорили о своем

государственном устройстве, рассказывали о других мирах — планета-санаторий Мелена, угнетающая безлесьем и тускло-серыми скалами Руда, сплошь изрытая шахтами, утопающая в красном песке Марсия. О населенных колониях — а их, вместе с Таганом, у Империи стало восемнадцать — кеннорийцы умолчали.

Войну объявил уже знакомый журналистам приветливый офицер в золотых браслетах. Выступая перед парламентом, он улыбнулся многочисленным телекамерам, транслирующим его речь на всю страну, и сообщил, что главнокомандующий Имперской армией «Armband» принц Эдвард отдал приказ о захвате Тагана. После этого заявления маги выставили силовые щиты и превратили зал в бушующее море огня. Трансляцию прекратили по техническим причинам, а из выросших по всему материку Ворот вылетели сотни легких флаеров с пятерками магов на каждом — пилот и две пары браслетчиков, методично выжигавших все, что им попадалось на глаза. Темно-бордовое пламя охотно пожирало металл, камень, пластик и живые тела.

Оправившиеся от шока вооруженные силы страны попытались оказать сопротивление, но закрытые бирюзовыми щитами флаеры лишь встряхивало от попадания ракет, а на автоматные очереди они не обращали внимания.

Armband (нем.) — браслет.

— Все! — буркнул Саша, отгоняя непрошеные воспо минания. — Пора идти за сигаретами.

Но отвязаться от тягостных мыслей и переключиться на бытовые заботы не получалось. Взгляд натыкался на закопченные развалины, новенькие блестящие таблички с чужими названиями улиц: «Blumenstra?e», «Kurallee», рекламные плакаты с улыбчивыми мальчиками, демонстрирующими товары непонятного назначения. В результате ноги сами принесли его к калитке соседки, торговавшей недорогим, невкусным, но крепким самогоном, и к вечеру Саша напился до потери сознания.