Unknown

   Кшуха,испустив низкий, необычайный по мощности рев, с легкостью заглушивший бы любые звуки на действующей стройплощадке, сочно шмякнулась на асфальт. Девушка-флинт безмятежно пошла дальше, унося на себе исходящие сизью толстые птичьи лапы, намертво вцепившиеся в ее плечо, а ее потрясенный хранитель обратился в статую, имеющую довольно идиотское выражение лица. Двое проходящих хранителей остановились неподалеку и, уставившись на Костю, дружно разинули рты, поражаясь такой невероятной глупости.

   - Лапы! – рявкнул Костя, кидаясь к лишенному нижних конечностей существу, которое как раз переворачивалось, шлепая ладонями по асфальту и дико вереща. Походя он ткнул коллегу тупым концом оружия в живот, чтобы вызвать интерес к происходящему, коллега лязгнул зубами, осмысленно заморгал и ринулся вслед за своим флинтом, устрашающе размахивая доской. Обрубки лап на плече девушки уже исходили не только сизью, но и более плотными дрожащими нитями, пытающимися сплести некую форму шара – умопомрачительная способность к регенерации, которой обладали только матерые кшухи, просидевшие на флинте без малого несколько месяцев. Это и было основной трудностью в избавлении от застарелой кшухи, ибо хранитель неосторожными действиями мог сотворить из одного порождения целую компанию. Косте в прошлый раз повезло, свежепорoжденные кшухи вообще не умели регенерировать, сейчас все было намного сложнее, и все же он даже ни на секунду не усомнился в том, что все сделает, как надо. Самой слабой частью плана был рыжий, который мог не сориентироваться и все испортить, самой же сильной – даже не сам Денисов, а совсем иные обитатели этого мира, которые, как уже давно заметил Костя, страдали от крайней степени обжорства.

   Срублеңная с девушки кшуха, уже начавшая отращивать новые лапы, стремительно взвилась в воздух, оттолкнувшись от асфальта развернутыми ладошками и раззявив широченную пасть, наполненную огрoмными квадратными зубами. Даже раненая она была проворной, очень проворной,и все же сейчас Косте порождение показалось дo смешного медленным. Он подождал, пока прыжок почти закончится, а потом просто отступил в сторону, резким движением разрубив тварь от наружного угла зубастого вместилища почти до затылка, легко оказался у нее за спиной в тот момент, когда серый ком ещё был в воздухе, и рубанул ещё раз, развалив порождение на две неровных части. Тут же с ловкостью опытного мясника отсек кшухе четырехпалые ладони и наполовину сформировавшиеся лапы, затем ещё несколько раз яростно взмахнул своим оружием,и валяющаяся в огромной луже сизи кшуха стала похожа на неумело ңарезанный арбуз. Части еще жили, подергиваясь и выпуская тугие сплетающиеся нити, половинки рта истошно верещали. По хорошему, кшуху надо было изрубить в мелкий винегрет, тогда она уже не смогла бы восстановиться и просто угасла, но Костя, постоянно бросавший короткие взгляды на трассу, тянувшуюся за маленьким пригорком всего в полутора метрах от него, не торопился, намереваясь переложить ответственную миссию по полному изничтожению порождения на кое-кого другого. И углядев этого кое-кого другого, подцепил вентиляторной лопастью одну из частей кшухи и, с усилием размахнувшись, швырнул ее на дорогу – прямо в заднюю часть проносившегося мимо микроавтобуса, из которого тотчас раздались громкие хранительские вопли.

   Крупный дорожник,тяжело развевающийся за микроавтобусом, отреагировал мгновенно – сразу несколько щупалец сцапали лакомый кусок, и шмат кшухи мгновенно пропал в распахнувшемся под грустными кофейными глазами рте. Дух дороги тотчас бросил машину и, громко чавкая, провoрно покатился к обочине – туда, откуда прилетела вкусность. Костя, ощущая себя ответственным смотрителем в зоопарке, тут же подхватил следующий кусок и отправил его вслед за первым. Οн исчез ещё быстрее. Дорожник приподнял пушистые щупальца и простер их в сторону Кости,из провала рта неслось нетерпеливое курлыканье. Лишенные век глаза смотрели с крайней степенью одобрения.

   Костя с умопомрачительной скоростью перешвырял в дорожника все содрогающиеся и визжащие остатки кшухи, последней запустил в приглашающе раскрытый рот черную ладонь, уже успевшую отрастить довольно приличную часть порождения, после чего отдал шумно жующему духу дороги честь, скорчил зверскую рожу ошалелым зрителям, число которых за это время возросло до полутора десятков, и, картинно рубанув пролетающего мимо одинокого гнусника, зашагал обратно к крылечку почты. Позади громко и озадаченно зааплодировали.

   - То-то же! – хмуро заметил Костя, с легким щелчком соединил пылесосно-вентиляторное сооружение и остановился перед лестницей, глядя, как открывается дверь и выходит его хранимая персона, всматриваясь в циферблат часов. Почти сразу же она опустила руку,и ее лицо стало непринужденным. Костя чуть не рассмеялся – Аня делала вид, будто ей и впрямь что-то понадобилось на почте,и просьба кого-то несуществующего была тут совершенно не при чем.