Unknown

Афганская полиция и солдаты, охранявшие контрольно-пропускные пункты на главном шос­се, ведущем к аэродрому Кундуз, радостно приветствовали проезжавшую мимо амери­канскую колонну. "Зеленые береты" чувствовали себя героями фильма. Они спасли го­род от разрушения вопреки всему, что дало им глубокое чувство связи с населением. Хатч была в приподнятом настроении. Это было то, о чем он втайне мечтал с детства, участвуя в битве за выживание с небольшой группой братьев. Это было то, на что подписывался каж­дый "Зеленый берет", но мало у кого был шанс это сделать.

Это была кровопролитная битва для талибов. Видеозаписи с американского беспилотника и отчеты команд показали, что в ходе боя было убито по меньшей мере 350 повстанцев. Аф­ганское правительство получило поддержку за то, что, казалось бы, восстановило контроль самостоятельно. Хатч почувствовал прилив гордости за людей, служивших вместе с ним. Не­которые из солдат никогда раньше не были в бою, и каждый действовал храбро. Все эмоции, которые он подавлял во время четырехдневной битвы, разом нахлынули на него. Они твори­ли историю. Его люди были под кайфом от ощущения, что они живы. Они не были готовы к новостям.

Когда они снова включили телевизор в лагере, международные СМИ действительно были со­средоточены на битве за Кундуз, но не на поражении Талибана. Все крупные СМИ освещали бомбардировку американцами госпиталя "Врачей без границ", которая привела к гибели де­сятков врачей и пациентов. О значении победы в Кундузе почти не упоминалось. Казалось, весь мир провел последние два дня, обсуждая, был ли авиаудар военным преступлением.

Организация по оказанию медицинской помощи предоставила подробный отчет о своих уси­лиях поделиться своими GPS-координатами с американскими военными всего за четыре дня до удара. В нем также говорилось, что они разместили на крыше больницы два флага с лого­типом группы, написанным красными буквами. Число погибших составило по меньшей мере тридцать человек, среди них персонал и дети, находившиеся в приюте. Ожидалось, что число погибших будет расти по мере опознания новых тел; многие останки были сожжены до неузнаваемости.

- Главное здание больницы, где медицинский персонал ухаживал за пациентами, неоднократ­но и очень точно поражалось во время каждого удара с воздуха, в то время как остальная часть комплекса оставалась в основном нетронутой. Мы осуждаем это нападение, которое представляет собой грубое нарушение международного гуманитарного права, - заявил гене­ральный директор организации "Врачи без границ" Кристофер Стоукс в заявлении для СМИ. Он назвал этот акт военным преступлением.

Следственная группа во главе с бригадным генералом армии Ричардом Кимом уже прибыла в Кундуз; они хотели немедленно увидеть Хатча. Фраза “военное преступление” вызвала дрожь страха у всех в лагере. Хатч закончил доклад афганским генералам в штабе 209-го корпуса и направился прямиком в кабинет бригадного генерала Кима. По дороге мимо него прошел афганский командир.

- Какова наша история? - спросил командир.

- Что вы имеете в виду, говоря "какова наша история"? - спросил Хатч. - Мы просто собира­емся рассказать им, что произошло.

Хатч все еще был одет в ту же покрытую пылью, пропитанную потом форму, которую он но­сил в бою, когда вошел в комнату, где ждал бригадный генерал Ким. Он был уверен, что этот вопрос можно будет легко прояснить, как только у него появится возможность все объяс­нить. Все знали, что команды были втянуты в интенсивную перестрелку в течение четырех дней без передышки. Никто не мог усомниться в том, что их решения были приняты добро­совестно. Он пододвинул стул и сел лицом к следователям. Выражения их лиц говорили об обратном.

Они уставились на него с неловкостью. Средства массовой информации описывали Хатча как потенциального военного преступника. Из-за него только что разбомбили госпиталь "Врачей без границ". Он отказался уклониться от допроса и заверил их, что хочет помочь в расследовании. Он был так же расстроен ударом, как и все остальные, но верил, что они по­ступили правильно, отправившись в город. Если бы они этого не сделали, талибы к настоя­щему времени уже окопались бы, и борьба от двери к двери за их изгнание привела бы к еще более высоким человеческим потерям. Каждый сделал все, что мог, в ситуации, в кото­рую они вообще не должны были попадать.

Прошло десять лет с момента первого турне Хатча по Ираку. Десятилетие - это долгий срок для того, чтобы научиться переживать ужасы войны. Было ясно, что обстрел был ошибкой, вызванной отказом оборудования, истощением и человеческим фактором. Он попытался уте­шить Бена, "Эхо", который разговаривал с экипажем самолета в ночь нанесения авиаудара. Бен был в состоянии шока.

- Я его вызвал, - продолжал повторять Хатч. - Я его вызвал.

Факты, казалось, не укладывались в голове Бена. Он винил себя за ошибку. Он пытался не читать новости, но ничего не мог с собой поделать. Хатч ничего не мог сказать, чтобы уте­шить его. Бен думал о людях в больнице и снова и снова пересматривал свои решения.