Unknown

Я не знала, следует ли мне продолжать врать или разбить ее воображение о жестокую правду.

Поэтому я не сделала ни то, ни другое.

Проходя мимо нее, я направилась прямиком на пляж.

— Пойдем, пришло время завтракать.

— Эй, постой.

Я съежилась от необходимости сказать ей правду, но она возникла передо мной и выставила вперед нижнюю губу.

— А можем мы поесть еду кроликов? — Показывая на лагерь, она добавила. – Паффин устал от моллюсков.

Упоминание о ее мягкой игрушке заставило мое сердце затрепетать.

— Постой. Он устал от моллюсков, или ты устала от моллюсков?

— Я устала от них. — Ее лицо озарила улыбка. — Но еда для кроликов была бы кстати.

— Ради всего святого, что такое «еда для кроликов»?

— Так называл ее папа.

Я нахмурилась.

— Листья салата и овощи или что-то еще? — Она кивнула.

— Какие твои любимые овощи?

Она задумалась, прежде чем дать ответ.

— Стебли сельдерея.

Я не смогла скрыть свое удивление.

— Стебли сельдерея?

— Ага, с соусом и гарниром.

Я откинула в сторону свой мокрый локон.

— Я думала, ты скажешь, что ты ненавидишь овощи и хочешь шоколада.

Пиппа издала рвотный звук.

— Фуу, нет. У меня аллергия на шоколад. Он заставляет меня чесаться и покрываться сыпью.

Подвержена аллергии.

Аллергия.

Мой разум буквально взорвался от значения этого слова.

Ну конечно!

Аллергическая реакция — это способ тела сказать, что мы не непереносим какую-то пищу. Ни упаковки с едой говорят нам о составе или о компаниях, выпускающих пищу.

Это были тысячелетия проб и ошибок. Съешь что-то и посмотри результаты. Попробуй что-то и посмотри, будет ли реакция.

Сжав в объятиях маленькую девочку, я поцеловала ее.

— Ты гений!

Убегая на пляж, Пиппа последовала за мной.

Я подняла руку.

— Останься здесь. Скажи остальным, что я скоро вернусь.

Огонь потрескивал, немного тлея так, словно умолял о новом хворосте. Треугольная постройка, которую мы сделали из веток и веревки Галлоуэя, под которой хранились наши немногочисленные пожитки, находилась у самого края лесополосы. Шалаш, где можно было укрыться в тени, был полезен в течении дня, но в нем было совершенно непрактично спать.

Он был слишком маленький.

Я прошла мимо Галлоуэя, который все еще спал, как и Коннор. В дополнение к тому, что мы привыкли спать на открытом воздухе, мы стали спать очень глубоко. Так, словно жизнь на огромном открытом пространстве выматывала нас быстрее, чем где-то еще.

Не оборачиваясь, чтобы посмотреть, послушалась ли Пиппа, я скользнула в свои шлепки и побежала к лесу.

Мои подошвы ног стали жестче за прошедшие недели. Горячий песок обжигал мои ступни, а ветки кололи мою нежную кожу. Но сегодня, я не знала, как далеко мне придется зайти. А я не хотела возвращаться, прежде чем закончу.

Это могло в последствии аукнуться.

Из всех безумных, ненормальных идиотских, сумасшедших вещей, она сделала это.

Я не могу поверить в это.

Я не хотел верить, что она могла причинить вред себе по собственному желанию и подвергнуть себя риску получения серьезной аллергии, и все только из-за того, чтобы у нас был лучший гребаный рацион.

— Галлоуэй, прекрати. — Ее пальцы прикоснулись к моему предплечью. — Ты причинишь себе боль, если мы пойдем дальше.

Причиню боль себе?

Я не могу остановиться.

Она что не понимает?

Она что не видела, как глупо это было? Как она посмела подвергнуть себя риску, не посоветовавшись со мной? А что, если бы с ней что-то случилось? А что, если бы то, что она использовала, подвергло бы ее опасности смертельного исхода?

Моя ярость вспыхнула.

Отпуская ее, я начал резко наступать на нее.

Она выпучила глаза, когда отходила каждый раз, когда я, подпрыгивая на костыле, продолжал наступать на нее.

— Галлоэуй, это пустяки… серьезно...

— Ты не понимаешь этого, не так ли?

— Не понимаю чего?

Один шаг.

Еще один.

— Это не тебе решать.

Она нахмурилась.

— Это мое тело. Я могу делать, что хочу.

Мои кулаки сжались.

— Ошибаешься.

— Как бы ни было. Ты не можешь мне указывать, что делать, а что нет.

Я оскалил зубы.

— Подумай еще раз, Эстель.

— Мне не нужно думать. Я знаю. — Она указала пальцем мне в лицо, все еще отходя, в то время как я оттеснял ее к дереву. — Точно так же, как, когда я не могла тебя остановить от того, чтобы ты не перенапрягался, когда тебе следовало отдыхать. Точно так же, как я не могу предотвратить что-то, что может случиться с нами на этом острове.

Я не отвечал, просто продолжал оттеснять ее. Она не смотрела, куда она шла. Но я смотрел. И я хотел прижать ее к дереву, чтобы преподать ей чертов урок.

— Я объясню тебе, а ты внимательно слушай.

Краска прилила к ее щекам. Я не имел понятия, что это обозначало: зла она, растеряна или же возбуждена.

Мне было совершенно наплевать.

Мой голос опустился до рычания.

— Во-первых, ты принадлежишь мне. Нам. Мне, Пиппе, и Коннору. Все, что ты делаешь, влияет и на нас. Это включает так же идиотские поступки, которые ты думаешь, принесут нам пользу, но, по сути, принесут пользу лишь только тебе.

— Мне? — Она вскинула брови так высоко, что те буквально исчезли за линией роста волос. — Ты что считаешь, что я хотела заполучить себе аллергическую реакцию?