Unknown

Народ внял мольбам своего владыки и разошелся по домам. А епископ после того всю ночь служил всенощную, литургию и молебны по разным храмам Мурома. Затем, взяв образ богородицы, он пошел на Оку, чтобы покинуть греховный город.

Наповерку оказалось, что епископа хотели не убить, а просто изгнать из Мурома. «Народ и вельможи, собравшиеся изгнать своего владыку, по их мнению недостойного, хотели дать ему судно, чтобы он плыл на нем, куда хочет».

«Но, продолжает житие, святому не понадобилась услуга оскорбившей его паствы... Он, сняв с себя мантию, простер её по воде и вступил на мантию, держа в руке святую икону. И тотчас святой Василий понесся против течения реки. Увидев такое чудо, все муромцы от стара и до мала со слезами говорили вслед ему: «О снятый владыко Василий! Прости нас грешных рабов твоих, согрешивших пред тобою. Кому оставляешь нас сирых? Не забудь нас, рабов твоих».

«Но святитель был уже далеко: во мгновение он исчез из глаз муромского народа вверх по Оке». Через шесть часов он был уже под Рязанью, в двух сотнях верст от Мурома. И, хотя тогда не было ни телефона, ни телеграфа, рязанцы каким-то способом заблаговременно узнали, когда прибудет к ним Василий на своей мантии. «С большим торжеством, рассказывает житие, встречен был святой Василий в Рязани: сам князь, всё духовенство города с крестным ходом вышли навстречу ему».

Греховные мудрецы были наказаны тем, что они, как уверяет житие Василия, получили обидное прозвище «святогонов», и изгнанный ими святой был вознагражден тем, что сделался епископом рязанским, и с этого времени епископский престол навсегда перешел из Мурома в Рязань. Таким образом очень и очень светская борьба между Муромом и Рязанью получила церковное завершение.

По политическим причинам рязанцы стали на сторону Василия и создали сказания об особенной святости своего первого епископа и о его чудесном путешествии в Рязань. Отстаивая свою политическую самостоятельность, всякая крупная область древней России создавала многочисленных святых и окружала их память сказаниями об их прижизненных и посмертных подвигах и чудесах. Это — местные христианские боги, подобные языческим богам покровителям отдельных городов и мелких государств.

Особенно много таких богов выдвинул Новгород. В борьбе сначала с Киевской Русью, потом с Владимирско-Суздальской и, наконец, с Московской, он как бы старался о том, чтобы по числу святых не уступить соперникам: он старался противопоставить им достаточно внушительное небесное воинство.

Епископы и архиепископы новгородские — почти сплошь святые, почти все они творили чудеса при жизни и по смерти и почти все оставили мощи. Но и великим же искушениям подвергались почти все эти святители С некоторыми бывали и такие происшествия, как с Василием Рязанским.

Житие святого Никиты (Жития, книга пятая, стр. 930 и сл. Дополнение второе., стр. 193 и сл.), который был епископом в Новгороде 700 лет тому назад, показывает, насколько трудно бывает отличить праведника от совращенного дияволом, — и как легко беса принять за ангела или даже за самого бога.

Никита начал свои подвиги в Киево-Печерском монастыре, он попросил у игумена благословения подвизаться в одиночестве и уединиться в затворе, но получил в ответ: «сын мой, не будет тебе пользы при твоей юности сидеть праздно». Игумен сослался на примеры затворников, прельщенных бесами. Но Никита не послушался, заключился в пещере, крепко загородил вход и неисходно молился.

Искушение началось с того, что как-то, воспевая молитвы, Никита услышал голос, молящийся вместе с ним, и почувствовал неизъяснимое благоуханье. Прельщенный инок подумал: «если бы это был не ангел, то не молился бы со мною и не было бы здесь такого благоухания святого духа».

«Никита начал еще с большим жаром молиться, взывая, «господи, явись мне сам, чтобы я мог видеть тебя». И тогда был к нему голос: «не явлюсь тебе, потому что ты юн, — чтобы ты не возгордился и не пал». Затворник продолжал слезно просить: «никогда, господи, я не соблазнюсь. Меня научил игумен не внимать бесовским искушениям, — но я исполню всё, что ты повелишь».

Из рассказа не видно кто до сих пор подпевал молящемуся Никите, т.е., повторял за ним слова молитв, кто распространял благоухание, и кто говорил с ним. Мог ли дьявол участвовать в таких душеспасительных упражнениях? Но если это был бог или ангел, то приходится признать, что они подготовляли ловушку, в которую бес уже совсем легко мог поймать Никиту. Выражаясь современным языком, Никита сделался жертвой самой ужасной, самой злостной, поистине сатанинской провокации.

Житие продолжает: «тогда душепагубный змей, получив власть над ним, сказал: «человеку, облеченному плотию, невозможно видеть меня. Поэтому я посылаю ангела моего, чтобы он пребывал с тобою, а ты твори его волю».

Подделка, — если не при содействии, то по меньшей мере при безграничном попустительстве божием, — выполнена столь искусно, что никакой праведник не сумел бы пронюхать в ней пагубную игру нечистого. То же и дальше.