Unknown

— Да оставьте ребенка, ава Мали, — отец в отличие от моей кормилицы не кричал, но я отчетливо слышала каждое его слово. — В замке гости, вот Астрид и не сидится. Успеется, вышьет еще, что положено. Но лучше ее найдите. Надеюсь, она не у тренировочных площадок.

Я не видела нянюшку, но судя по тому, как громыхнули ставни в моей комнате, слова лерда ей по душе не пришлись. Будет ворчать и читать долгие лекции, на тему, как должна себя вести настоящая лера. А после того как устанет — вручит талмуд и заставит читать его вслух. Как же я ненавидела этот «придворный этикет».

Но все это будет потом. А сейчас меня больше интересовало то, что происходило подо мной во дворе.

Папа уже разговаривал с вышедшим из замка орином Камли.

Из коптилен показался наш управляющий и поспешил к охотникам. Сейчас туши разделают и часть мяса отнесут на летнюю кухню, а часть закоптят. Что-то заготовят на зиму и спустят в холодные погреба. Но главное, что вон и поварихи показались. Я счастливо запрыгала на месте, хлопая в ладоши.

Значит, будет пир!

Будет!

Управляющий оценил содержимое телеги и махнул рукой девушкам с кухни.

Маленький огонек надежды в моем сердце разгорался и вынуждал действовать...

... Влетев в свою комнату, подбежала к гардеробному шкафу, раскрыла двери и осмотрела свои наряды.

Одни детские платьица длиною по щиколотку. С бантами и нелепыми рюшами. А так хотелось особенный наряд.

Чтобы ботиночки подол закрывал. И с красивым лифом.

Поджав губы, я передвигала платья, развешанные на деревянных вешалках. Хоть плачь, ничего.

Мне уже десять, а все обряжают как младенца.

А что, если спешно перешить?

Я вытащила несколько платьев и разложила на кровати. Отпороть рукава-колокольчики, нашить подол снизу!

— И чем это вы, юная лера, заняты? — в комнату без стука вломилась раскрасневшаяся нянюшка.

Ай! Я же забыла, что она меня ищет! Ой, дурная голова!

Мысленно дав себе подзатыльник, как могла, состряпала невозмутимое выражение лица и указала на платья.

— Хочу перекроить эти вещи. Как думаете, сколько это займет времени?

— Чего это вдруг вы решили портить новые наряды? — она подошла к кровати и встала рядом. — Что, Астрид, здесь перешивать? И главное, зачем?

— Затем, что все они детские и нелепые, — ровно и даже как-то напыщенно сообщила я.

— А давно это вы, голубушка моя, взрослой-то стали? — ави Мали уперла руки в могучие бока. — Я, кажется, упустила этот момент! С утра ли? Или, может, в момент бегства с тренировочной площадки? Или, когда испачканное платье в корзину прятали? Уточните, пожалуйста, этот момент. А то я тут ношусь по этажам, вас ищу, и совсем ничего не замечаю. Помнится, я вас здесь с гобеленом оставила. Думала, вы сбежали, а оно вон чего. Вы взрослеть в это время изволили, прелестница моя.

Я насупилась. Нет, чтением я уже не отделаюсь, но сейчас отступить было равно проиграть.

Это был мой единственный шанс коснуться Шима, потанцевать с ним и встряхнуть его дракона, чтобы смотрел туда, куда надо. То есть на меня!

— Они совсем детские, няня! — настаивала я на своем. — Это уже неприлично. Мне не пять!

— Но и не пятнадцать! — мгновенно припечатала меня ави Мали.

Сообразив, что одной только вредностью кормилицу не возьмешь. Я с тоской взглянула на свой гардеробный шкаф. Ну что же, буду давить на жалость.

А вдруг?

— Хорошо, нянюшка. Видимо, не доросла я еще до танцев. Да и вряд ли уже случится он, танец этот, — печально выдохнула и принялась старательно развешивать наряды на место, страдая напоказ.

— Чего это? — Ави Мали настороженно покосилась на меня.

Вот чувствовала, что дурят ее, а где — еще не сообразила.

— Ну как? Разве вы не слышали — война. И сколько она продлится? Явно не год и не два! — Я провела рукой по короткому подолу персикового платьица, примерно прикидывая, сколько нужно нашить, чтобы выглядело элегантнее.

— Ой, слухи, лера...

— Это не слухи! — мой голос сделался еще печальнее. — Не будет у меня детства счастливого больше. И танцев тоже. Кто же закатывает праздники, когда война?! Когда несчастье вокруг! Горе нам, нянюшка, горе!

— Ой, лера, ну... скажете, — она всплеснула руками, правда, куда менее увереннее.

Я довольно растянула губы в улыбке и тут же подобралась. Победа еще не за мной. И я еще не в объятьях Шима. Нужно было дожимать блюдительницу моей чести.

— Пока мир оправится — мне уже и замуж пора, — взглянув на няню, вздохнула и сделалась такой несчастной. — Вы ведь сами все понимаете. Какая незавидная судьба у нас... У наследниц. Укажет отец на выгодного ему лерда, и уведут меня от вас в храм обеты произносить. Хорошо, если молод он будет, — в этот момент мне и самой так стало себя жаль, хоть плач. — Так и буду вспоминать этот вечер и упущенную возможность станцевать беззаботной девочкой в красивом... взрослом платьице...