Unknown

— Как вы прошли отбор в Redwood, если у вас боязнь сцены?

Я глубоко вдыхаю.

— У вас тут есть парик?

Они же рок-звезды. У них должен быть какой-то костюм в здании.

— Нет.

Мое сердце колотится быстрее.

Я не смогу сделать это без парика. Я не могу.

Рука Джарода опускается мне на плечо.

— Каденс, признать правду — это нормально. Если Маллиз...

— Он этого не делал. — Рычу я.

Забавная улыбка Джарода становится еще шире.

Я зажмуриваю глаза.

Давай, Каденс. Ты можешь это сделать. Ты даже играла для женщин из кафетерия, помнишь?

Датч выводил меня из зоны комфорта больше раз, чем я могу сосчитать. Пришло время проверить, сработало ли это.

— У вас есть чехол для барабанов?

Джарод щелкает пальцами.

— Принеси этой девушке что-нибудь, чтобы она могла прикрыться.

Я принимаю толстое одеяло и подхожу к пианино слева от сцены.

К этому времени большинство членов команды с любопытством наблюдают за нами, пытаясь понять, что так увлекло Джарода Кросса. Я не обращаю на них внимания и накидываю одеяло на голову, прикрывая волосы, как вуалью.

Уверена, что выгляжу нелепо, но в данный момент я слишком увлечена, чтобы беспокоиться.

Над пианино нет света. Темно и трудно разглядеть клавиши. Но мне это и не нужно. Каждая нота вытравлена в моих костях и похоронена глубоко под ребрами.

Я закрываю глаза и играю. Слепая любовь вырывается наружу и разносится по арене. Это бунтарское исполнение первого хита Джарода Кросса.

Мои пальцы дразнят черные клавиши, поднимаясь на октавы, чтобы придать и без того коварному ритму дополнительную порцию хаоса. Громче. Громче. Пока единственное, что я слышу, — это стук моего сердца в ушах.

А потом тихо. Как ветер. Струящийся. Легкий. Никакой тяжести.

Я нажимаю ногой на педаль сустейна и даю последней ноте прозвенеть, протаскивая их сердца по углям как можно дольше, прежде чем вывести их из транса.

Когда я закончила, я поднимаю руки.

Мне слишком стыдно.

Я только что залила кровью все клавиши пианино. Что, если они увидят этот беспорядок и посмеются над моей трусостью? Что, если они не поймут?

Мой страх перед сценой немного прошел, но не настолько. Я не верю, что случится, если я сброшу с головы это одеяло и повернусь лицом к толпе.

Позади меня медленно раздаются аплодисменты.

За ним следуют другие.

Аплодисменты разносятся по залу, нарастая до крещендо песни.

— Мне нужна комната! — Кричит Джарод Кросс.

Шаги стихают.

Шепот стихает.

— Она была невероятна.

— Я в жизни не слышал, чтобы кто-то так играл.

— Чувак, какого черта я плачу?

Наконец, все затихает.

Я чувствую, как крышка барабана сдвигается, и она медленно сползает с моей головы на плечо и на колени. Я встречаю взгляд голубых глаз Джарода Кросса и вижу, что он склонился над роялем, его губы прищурены.

— Похоронить такой талант было бы преступлением. — Говорит он в тишине. — Ты когда-нибудь думала о гастролях?

— Я? Гастроли? Нет.

Я качаю головой и расчесываю волосы. Из-за одеяла волосы вьются по всей длине.

— Ты, очевидно, умеешь играть. И ты должна была играть на публике, чтобы Маллиз тебя обнаружил.

— Обычно я ношу парик и макияж.

— Парик и макияж?

Он хихикает, низко и глубоко.

Я вздрагиваю. Выдыхаю. Меняю тему.

— Мистер Кросс, вы действительно хотите, чтобы я шпионила за Датчем? Зачем?

— Я подозреваю, что мой сын торгует наркотиками. — Прямо говорит он.

Мои глаза расширяются. Весь воздух высасывается из комнаты, и я не могу дышать.

— У меня давно были подозрения, но когда я увидел все деньги на счету Датча... я начал расследование.

— Он не... Датч не употребляет наркотики. Я даже не видела, чтобы он курил.

— Датч бунтарь по натуре. — Джарод Кросс складывает руки на груди. — Он готов на все, чтобы отомстить мне за те обиды, которые, по его мнению, я причинил.

Мой рот открывается и закрывается.

— Я провел исследование, и ты, мисс Купер — единственная, кто, похоже, не боится моего сына. Именно поэтому я выбрал тебя. И поэтому я знаю, что ты меня не подведешь.

По моей коже начинают бежать мурашки. Больше всего на свете я ненавижу вещество, которое превратило мою мать в наркоманку, и людей, которые получают выгоду от торговли им.

Если Датч торгует...

— Нет. Он не из тех, кто стал бы скрываться, если бы занимался этим. — Настаиваю я.

Почему мне больно думать, что Датч может торговать? Почему я так отчаянно хочу, чтобы это было ложью?

— Некоторые люди маскируются лучше, чем другие. — Джарод Кросс поднимает чехол барабана. — Ты должна знать кое-что о том, как скрыть свое истинное «я».

Моя грудь горит. Я вижу сквозь его улыбку правду. Он дразнит меня. Бросает мне вызов.

Опасность момента прокатывается по моей груди, как шторм, глубокий и предчувствующий. Я не знаю, что происходит, но понимаю, что попала в стремительное и опасное течение. В любую минуту я могу утонуть, как камень.

— Если вы говорите мне это, чтобы отдалить меня от Датча, можете не беспокоиться. Меня не интересует ваш сын.

Он смеется. Это извращенный звук.