Unknown

При переходе от национального государства к империи такого резкого улучшения не происходит. Национальное государство, если оно внутренне сплочено и крепко, уже избавилось от войн в пределах своих границ. Хотя имперское государство может отодвинуть войны на еще более далекие территории, на практике это изменение не воспринимается в качестве улучшения. Напротив, это означает, что солдаты нации вместо того, чтобы защищать свои границы, оказываются вдали от дома и заняты защитой чужой страны. В обмен на эту сомнительную выгоду нация должна объединиться под единым правительством с другими народами, с которыми она не разделяет ни язык, ни религию, ни историю совместной защиты, так что основы для подлинной взаимной лояльности не существует. Будучи прикованной к чужим народам с их собственными культурными традициями, собственными потребностями и интересами, нация ощущает лишь утрату самоопределения. Уж, безусловно, она не испытывает ничего подобного той свободе, что ощущалась в стране при объединении племен в независимое национальное государство.

Ныне часто утверждают, что нация не должна чувствовать отчужденность от империи, в которую она влилась вместе с многочисленными чужими нациями. "Почему,- говорят сторонники этого мнения,- нация не может испытывать чувства лояльности к империи, предоставившей ей материальные блага и возможность присоединиться к благородному делу объединения человечества?" Безусловно, некоторые народы могут извлечь выгоду из благосклонности имперского государства, даже если та стремится завоевать другие страны. Но та же деспотическая власть, некогда благоволившая подчиненной нации, может так же легко сменить своё благоволение. Исторический опыт раз за разом показывает, что бессмысленно надеяться на постоянную заинтересованность империи в благополучии какой-то конкретной подчиненной ей нации. У империи много других забот, и много иных стран соперничает за ее благосклонность. Обстоятельства меняются, и империя, руководившаяся деятелями определенных взглядов, попадает под влияние иных чиновников, с иными приоритетами и взглядами. В конце концов, колесо поворачивается, и нация, пользовавшаяся благосклонностью, просыпается, обнаружив себя порабощенной. Собственно, она всегда была в рабстве, являясь подданной империи. Но в хорошие времена факт рабства забывался.

Империя не может быть государством свободы. Она всегда деспотическое государство. Деспотизм может быть вежливым или злобным, в зависимости от обстоятельств и характеров чиновников на данный момент; и он может быть доброжелательным по отношению к одной нации и злобным по отношению к другой, к каждой в свою очередь. Но в любом случае империя не предлагает нации свободы. Только национальное государство, управляемое лицами, выдвинутыми из племен, составляющих эту нацию, может быть свободным, потому что только правители, связанные с этой нацией узами преданности и воспринимающие то, что происходит с нацией, как происходящее с ними самими, могут постоянно посвящать себя ее свободе и самоопределению.

Отсюда следует, что строй национальных государств будет тем строем, который предлагает наибольшую возможность коллективного самоопределения нациям. Этот вывод может быть сформулирован в терминах хорошо известного тезиса о том, что свобода существует только там, где поддерживаются множественные независимые центры власти. Это наблюдение знакомо из экономической сферы, где система, в которой доминирует одна корпорация или картель, неизменно означает, что другие не будут иметь свободы конкуренции, независимо от того, какими формальными правами они обладают. Это верно и во внутренней национальной политике, в которой и племенные, и индивидуальные свободы практически невозможно поддерживать, если власть правителя не ограничивается присутствием других властных центров. То же самое проявляется на уровне межнационального устройства: нация чувствует себя свободной и осуществляет самоопределение только в системе без доминирующего властного центра - имперского государства, которое со временем обязательно использует возможность диктовать законы. Конечно, строй национальных государств с несколькими конкурирующими властными центрами сам по себе не гарантирует, что конкретное государство располагает ресурсами, чтобы противостоять внешнему давлению, которое толкает его к политике, противоречащей интересам народа. Но там, где есть несколько властных центров, попытка противостоять такому давлению может найти поддержку со стороны других центров, которые предложат помощь. Например, апеллируя к Англии и Франции, голландцы смогли обеспечить свое самоопределение, несмотря на давление со стороны Испании. Точно так же американцы, добивавшиеся независимости от Британии, преуспели благодаря французским пехотным и военно-морским силам.