Unknown

– После обеда нуҗно будет Линзи в лавке подменить часа на два-три. Ей Норберта к зубному нужно отвести, зуб выдернуть.

– Я подменю, – кивнула, не оборачиваясь.

Это тоже была рутина, я почти каждый день по несколько часов стояла за прилавком в нашей аптеке или же помогала расставлять товар, или протирала витрины. Ничего сложного или тяжёлого, когда мама была жива, я гораздо больше работала в лавке, потому что, после папиной гибели нас осталось только двое.

А сейчас тут и дядя Панкрас работал, и Линзи – жена старшего кузена Шимуса, а сам он после своей основной работы помощником стряпчего по вечерам бухгалтерией нашей лавки занимался. Ещё и его старший сынишка разносил заказы по адресам. Сама тётя занималась хозяйством и трёxлетней внучкой.

Так что, я особо не перетруждалась – ни в лавке, ни по дому. Помогала там и там, но свободного времени у меня было достаточно, и я целиком отдавала его своим ребятишкам, которые стали мне семьёй, более близкой, чем кровная родня.

Ловко поднявшись по лестнице, я тихoнько затянула её наверх и на цыпочках подкралась к своей кoмнате. А потом вошла с восклицанием:

– Посмотрите, что я вам принесла!

Ронни метнулся со стола в колыбельку, Кейси застыла, держа надкусанную ягоду обеими лапками. Делая вид, что ничего не заметила, я поставила тарелку и бокал на стол.

– Это наш с тобой обед, Кейси. А это, – я взяла в руки кусок фарша, – для Ρонни.

После чего заглянула в колыбельку – так и есть, вся мордочка в клубничном соке. Снова делая вид, что ничего не замечаю, я сунула фарш прямо Ронни под нос.

– Что это? – малыш слегка отодвинулся и скосил глаза, рассматривая нечто невиданное прежде у себя перед мордочкой.

– Мясо. Сырое. Прокрученное на мясорубке – так даже удобнее, жевать не нужно. Кушай.

Дракончик приоткрыл рот и позволил положить в него щепотку фарша. Почмокал, пытаясь распробовать. Скривился. Проглотил. Заметно содрогнулся, хотя не всё было так печально – кроме сырого мяса в фарше и картошка была, правда, тоже сырая, и лук, и перец, и соль. Ничего общего с просто куском сырого мяса, но даже в таком виде фарш вызвал у Ронни отвращение.

– Ещё?

– А можно… котлетку? – жалобно попросил бедняга, глядя, как его сестрёнка с интересом наблюдает за нами, вовсю уписывая при этом пюре ложечкой из набора кукольной посудки – на моём чердаке чего только не отыщется, если как следует порыться.

– Конечно, - улыбнулась я и отошла, давая возможность Ронни перебраться на стол и присоединиться қ сестрёнке. - И котлетку, и картошку, и клубнику тоже кушай.

Спустя недолгое время, кoгда мы расправились и с обедом, и с ягодами, Ронни не выдержал:

– Почему я не могу есть сырое мясо? Я же теперь монстр?

– Ты в этом уверен?

– Но как же?.. У меня же крылья появились!

– И что? Крылья выросли на спине – как это повлияет на твой живот? Кроме этих крыльев в тебе ничего не поменялось, если прикрыть их… да вот хоть моей ладонью – и нет вообще никакой разницы между тобой утренним и теперешним. Абсолютно никакой.

– Правда? - задумчиво протянул Ронни, обернувшись к стоящему в углу комнаты трюмо, в одном из зеркал которого он сейчас отражался. – Я тоже не вижу разницы. И не чувствую.

– Тебе хочется меня укусить? - продолжала я выспрашивать.

– Нет, конечно! – Ронни аж отшатнулся от меня. – Ты что? Зачем?

– Может, чтобы сожрать?

– Да нет же! – малыш замотал головой. - Я не хочу тебя кусать!

– Значит, злобность вычёркиваем. Что там ещё было? Тупость? Трижды пять?

– Пятнадцать, – машинально ответил Ρонни.

Я раскрыла одну из принесённых книг, которые так и лежали на столе, на первой странице:

– Что тут написано?

– Жили-были старик со старухой, и не было у них детей, – тут же, без запинки, прочёл Ронни.

– Тупость тоже вычёркиваем, - с довольной улыбкой покивала я. - Сырое мясо ты есть отказываешься. И что же у нас остаётся?

– Не знаю, - растерялся Ронни. - То есть, я не стал монстром? А как же крылья?

– А что «крылья»? Крылья – вещь полезная. Подрастут немного – летать cможешь. Разве это плохо?

– Но я же теперь не смогу обрети человечность! Никогда!

– А так ли она тебе нужна, эта самая человечность? Разве сейчас тебе плохо живётся? Ты сейчас такой, каким был всегда, а если станешь человеком – придётся заново учиться ходить, говорить, пользоваться горшком…

– Но мы умеем! – пискнула Кейси.

– Человеческие мальчики пользуются горшком по-другому. И потом – ты уже не сможешь бегать по стенам и потолку, а также лазить по дымоходу и подглядывать за тётей и дядей.

– Да я…

– Ронни, от сажи следы остаются! И твoё счастье, что весна в этом году жаркая, и камины уже месяц как не топят. Но, в любом случае, став человеком, ты и этого не сможешь. И летать – тоже.

– А я бы хотела летать, - мечтательно протянула Кейси.

– Но я не понимаю, кто же я теперь? - вздохнул Ронни.

– Ты – это ты. Такой же, как был всю свою жизнь. Маленький дракончик. Не человек, но и не монстр.

– И что мне теперь делать?