Unknown

— Ты сделаешь это? — Беттина наклонила голову. — Ведь эта вещь из поколения в поколение передается по наследству в твоем доме? — Треан взял её руку и положил кристалл на ладонь, закрывая над ним её нежные пальчики.

* * * * *

Беттина посмотрела сначала на кристалл, потом на Дакийского. Никогда раньше она не видела, чтобы мужчина испытывал такие муки, словно его выпотрошили, и он медленно умирал.

— Вампир, я ценю этот жест, но не могу это принять, — сказала Беттина, возвращая ему кристалл. — Пожалуйста, забери его обратно.

Нахмурив брови, Треан неохотно сделал это; его потрясение, казалось, усилилось, словно она снова отвергла его.

— Я имею в виду: ты должен обдумать такое решение.

— Обдумать? Беттина, я не могу думать. Вместе с моей жаждой жизни, логика и разум тоже исчезли. Я уже го ворил: все, что я могу делать — это чувствовать. А у меня очень мало опыта… в чувствах. — Что произошло в промежуток времени между утром, когда мы занимались любовью, и закатом в палатке?

— Я не знаю, как всё произошедшее объяснить даже себе, если это вообще возможно.

— Постарайся.

— Во время турнира я испытывал невероятное... давление, — сбивчиво начал рассказывать вампир. — И оно всё продолжало расти.

— Какое давление?

— За одну неделю, я на себе прочувствовал нападение на тебя, что наполнило меня невообразимым гневом. Мне же осталось только убивать и истязать твоих врагов. Я должен был убить Гурлава, не пролив при этом ни капли его крови. Я думал, что буду сражаться с Каспионом до гибели одного из нас... и что потеряю тебя, даже если выживу. А когда мы занимались любовью, я подавил свой... инстинкт.

Инстинкт отметить её. Как и говорила Сабина.

— Я потерял много крови, сражаясь с первородным, и в течение дня мне становилось все хуже. Потом пришла ты, и начала демонстрировать, как дорог тебе Каспион. Я думал, что сделал все правильно в стремлении отбить тебя у него; отрицая свою сущность ради нашего будущего, я старался завоевать твою любовь.

Беттина наконец-то начал понимать, как тяжело ему было, сколько удивительных подвигов он совершил за столь короткий промежуток времени. Давление, которое ему пришлось вынести, сломило бы и двадцать обычных Дакийцев. Треан и сейчас выглядел не очень хорошо, скорее всего, он пил недостаточно крови, чтобы подкрепить свои силы.

— Ревность свела меня с ума. Ты была права: я не слышал тебя. Сейчас я это понимаю. Меня приводило в ярость даже простое упоминание его имени.

— Почему? Я думала, что ясно дала тебе понять — Каспион просто мой друг. Я занималась любовью с тобой, Треан. Несомненно, ты понял, как я отношусь к тебе. Я верила, что через несколько часов мы поженимся.

— Я понимаю это сейчас, но, клянусь богами, не тогда! Ревность... Я постоянно вспоминал нашу первую ночь. У меня перед глазами стояла ты с Каспионом, я представлял, как именно он бы наслаждался тобой, если бы ты когда-нибудь пошла к нему. Это сводило меня с ума... Стиснув зубы, вампир замолчал.

Беттина попыталась представить, что ему пришлось пережить. Как бы она чувствовала себя, если бы Треан радушно принимал её в своей постели, а потом обнаружилось, что каждое его прикосновение, каждый поцелуй предназначались другой женщине. Ревность обожгла ее от одной лишь мысли об этом.

— Во время сражения я понял, что отравлен, и вспомнил, как ты подала мне кубок с кровью. Я решил, что ты сговорилась с Каспионом.

Он сжал лоб ладонями.

— Я подумал, что ты выйдешь за него замуж, и, что я потерял тебя навсегда. Я жаждал наказать его. Я не мог вынести даже мысли о том, что ты не будешь моей, — и тихо добавил, — держу пари, что и сейчас не могу.

— Если бы я тогда позволила тебе выпить моей крови, ты бы вел себя иначе?

— Это никоим образом не твоя вина. А всецело моя.

— Это помогло бы тебе перебороть замешательство и агрессию?

— Неважно, в каком я был состоянии, как я мог заподозрить тебя?

Как? Беттина вздохнула. Быть может потому, что я ношу кольцо с ядом; я обладаю внушительной коллекцией этих самых ядов; я держала в руке «дымящийся пистолет» в виде кубка; а мой лучший друг оказался с тобой на арене.

Внезапно он обхватил ладонью ее затылок.

— Беттина, я думал... я, действительно, думал, что всё делаю правильно. Я просто хотел сделать всё идеально ради тебя.

Услышав, насколько подавленным тоном он говорил, Беттина осознала, что между ними еще не всё кончено. Ее горе от того, что она потеряла его, начало испаряться.

Беттина увидела все произошедшее в совершенно новом свете. Кас жив, она— свободная королева, обладающая властью, позволяющей ей действовать более чем в одном направлении… и этот великолепный, сексуальный Дакиец, выглядящий так, словно едва сдерживается, чтобы не притянуть её к себе и не начать целовать до тех пор, пока она не решит никуда его не отпускать. И она не отпустит. Хочу его больше всего на свете. В последние дни Беттина из Абаддона получает все, что пожелает.

Глава 49