Unknown

    Третьесортный бар со стриптизом. Вокруг пропитые и прокуренные мужики. Какие-то аляповатые неоновые загогулины по всем стенам зала, невыносимо громкая музыка и безвкусно разряженные официантки, в каких-то подобиях медицинских халатов разных цветов, имевших одну единственную пуговицу чуть повыше пупка, красных чулках и таком же нижнем белье, которое даже не надо было высматривать. Господи, если бы у меня было не такое паршивое настроение и так отчаянно не хотелось напиться, то я бы в жизнь сюда не заглянул.

    Да и виски было таким же третьесортным, как и вся забегаловка…

    - Гляди-ка, какая тут у нас очень одетая стриптизерша! - в дрезину пьяный сосед справа со всей широты своего сердца хватанул меня по плечу, тотчас залившись смехом от собственной шутки. Не обернуться - означало одно, на тебя обидятся, а вот обиду могут выказать по разному. Не решившись искушать свое везение еще один раз за сегодняшний день, я посмотрел на подиум.

    Там появилась невысокая азиатка. По сравнению со всем, что до сих пор кривлялось на этом подиуме, она производила впечатление действительно очень одетой. И даже неплохо одетой: коротенькая черная юбка на блестящих золотистых пуговицах, черная прозрачная блузка, в материал которой был вплетен золотой люрекс, на ногах были полусапожки с меховой опушкой, а на руках перчатки, с мехом на манжетах. Костюм дополнял обруч с парой розово-черных меховых ушек, красовавшийся в ее длинных струящихся волосах. Эдакая киса…

    Сосед, видимо, разошелся не на шутку, потому что сгреб меня за руку и поволок ближе к подиуму:

    - Пойдем, посмотрим, какая у нее попка!

    Это, на тот момент, меня волновало меньше всего. Но выбора мне не оставили. Он затолкнул меня в толпу таких же охломонов, как и он сам, и единственное, что я мог сделать, это стоять и смотреть на эту цыпочку. Она же лениво оглядывала толпу, ожидая пока DJ поставит ее музыку, тот же по всей видимости застрял в туалете и не был способен ей помочь.

    И вот тут наши глаза встретились. Вся ее леность улетучилась в мгновение ока, уступив место легкой заинтересованности. Она будто нечаянно облизала свои красные, словно украденные у младенца губы, но тут же спохватилась и уставилась в другой конец залы.

    Наконец зазвучала музыка. Она по-кошачьи выгнулась возле шеста и просто стекла по нему вниз. Толпа застонала от восторга, мне же в голову пришла здравая мысль забыть о выпивке, а то если и дальше пойдет так же, то не ровен час я ею захлебнусь.

    Она танцевала так, что у каждого в зале складывалось впечатление, что она делает это для него. Ее руки медленно скользили по телу, расстегивая одну пуговицу, она тут же отворачивалась в другую сторону, словно стесняющаяся девочка, изгибаясь при этом невероятным образом. Из зала то и дело раздавался подбадривающий ее свист и множество рук тянулось к ней, но она ловко избегала их. Вернувшись к шесту и оперевшись о него спиной, она стянула бюстгальтер под финальные аккорды песни. Толпа взвыла, когда вместо розовых сосков им предстали два черных кусочка меха, одному Богу известно каким образом державшиеся там.

    Это было смешно, что не замедлило отразиться на моем лице. Когда вся эта вонючая толпа вот так обламывается, то я всегда испытываю кайф. И эта кошечка произвела на меня впечатление. Я даже не удержался от аплодисментов, хотя поддержка со стороны была слабой и быстро скисла.

    Настроение у меня начало поправляться, и я больше не считал идею зайти сюда такой уж безнадежной.

    Некоторое время спустя, однако, мне в срочном порядке пришлось изменить свое мнение. Виной тому был отвратительный виски на не слишком полный желудок. Так что я пулей вылетел из бара и, пробравшись на ощупь по его стене до угла, вывернул свой желудок в мусорный контейнер. Судя по запаху, исходившему от него, я был не первым.

    Какое-то время у меня ушло на то, чтобы обуздать приступы тошноты и осознать, что голова все еще не раскололась. Потом я, опять же на ощупь, побрел вдоль сырой стены, даже не думая о том, куда она меня приведет, или что она может закончиться. Но она все же закончилась, и спасительный мрак тоже.

    Сразу за углом разливалось море яркого света, видимо от прожектора, стоявшего на крыше бара и освещавшего площадку позади него. И в этом свете двое каких-то молокососов лет по девятнадцать держали за руки ту самую кошечку.

    - Да не упрямься ты! Все равно пойдешь с нами, по-хорошему или по-плохому - нам все равно, - чернявый сгреб ее за подбородок, а второй, рыжеватый, запустил руку под юбку.

    - А ну не тронь ее! - я вывалился из-за угла и физиономии их поблекли. Видимо лицо у меня в тот момент было очень доброе и ласковое. Что с человеком не сделает больная голова и пустой желудок! Да еще маленький такой пистолетик - самый веский аргумент в нашем споре.

    - Ты этого не сделаешь! Ты знаешь, кто мой отец?! - вякнул чернявый.

    - Не знаю и мне все равно, - буркнул я, прицеливаясь ему в лоб.