Unknown

- Упрямишься, значит, да? – и как-то так многозначительно прозвучало, что меня пробрала

горячая дрожь до самых печёнок. – Ладно, Яночка. Давай учёбой дальше заниматься.

Пунцовая, как маков цвет, я слезла с его колен, уселась на скамейке, поджав ноги под

себя, и уткнулась в книгу. С некоторым трудом, но всё же сосредоточилась на тексте,

отогнав волнующие мысли и воспоминания. Далее до самого обеда всё шло как обычно, я

читала, Лорес что-то спрашивал по ходу, или объяснял, потом мы взялись за этикет, а

обедать пошли в дом – сегодня на улице дул прохладный ветерок. Младший лорд

развлекал смешными рассказами из детства и учёбы в Академии, потом поделился

историями о самых интересных расследованиях в его практике. Всё было очень мило и по-

домашнему, пока не прозвучал вопрос Лореса:

- А у тебя как детство прошло, Ян?

Лёгкого настроения как не бывало, едва вспомнила свою школу и отношение ко мне

одноклассников. Дети порой бывают куда более жестокими, чем взрослые, да… Потому что

они не понимают, что творят, и во что могут вылиться их насмешки и травля того, кто не

похож на них, кто выделяется из общей серой массы. Кто не хочет лебезить перед самой

главной девочкой и дружить по её указке только с «угодными». И плюс ко всему, до моих

маленьких детских бед никому не было никакого дела, даже маме. Погоняла по тарелке

кусочек тушёной рыбы, не глядя на собеседника. Не хочу, не хочу окунаться в те

воспоминания. Лорес, пожалуйста, не проси…

- Яна.

Тихо, непреклонно, и пришлось посмотреть ему в лицо. Серьёзное, с прищуренным

взглядом.

- Всё было плохо?

Длинно вздохнула, рассеянно отправила рыбу в рот, прожевала.

- Меня не любили, - наконец медленно ответила, глядя перед собой невидящим взглядом.

– И… унижали часто. Обзывались. Зло шутили. Устраивали подставы, - я отвечала

отрывисто, чувствуя, как к горлу подступил горький ком.

Вспомнилось то чувство обиды, несправедливости и непонимания, чем же я

провинилась. Жуткое ощущение одиночества, неуверенности в себе, боязни что-то сделать

не так и нарваться или на отповедь матери дома и презрительное «неумёха», или

«неудачница», или что-то в том же духе. Или на очередную пакость в классе. Хорошо, в

универе всё же такого не было, там в группе адекватные девчонки оказались, и с одной-

двумя мы поддерживали связь, даже когда они вышли замуж и уже завели по двое детей.

- Совсем нечего вспомнить, хорошего? – недоверчиво переспросил Лорес.

- Ну… - я всерьёз задумалась, потому что до сих пор в памяти откладывались только

нерадостные моменты, которые медленно растравляли душу и заставляли настойчиво

искать любви. Её очень не хватало маленькой девочке, не хватало душевного тепла и

заботы. – Было… - не слишком уверенно ответила, усиленно роясь в закромах памяти.

Вдруг страстно захотелось откопать там действительно что-то светлое и доброе,

радостное. Отодвинула пустую тарелку, рассеянно взяла бокал с вином – сегодня вместо

привычного чая или сока было оно, - сделала глоток.

- Я лет до двенадцати себя девчонкой не ощущала, - заговорила наконец, глядя мимо

Лореса. – Дружила только с мальчишками, лазала с ними по подвалам, деревьям, в футбол

играла. Носила только джинсы, рубашки и свитера, и стриглась коротко, - слова вдруг

полились неудержимым потоком, меня как прорвало – как тогда, с Хлоей. – И вот с ними

чувствовала себя легко и свободно, была «своим в доску парнем», - невольно вспомнила

Эрис и улыбнулась. – Однако против природы не попрёшь. Мы с матерью как раз

переехали на новое место, там появилась новая компания, в которую я с ходу влилась. И

так получилось, что нас было трое на трое, три девчонки и три парня, ну вроде как главные

заводилы, - воспоминания накрыли с головой, я погрузилась в те наивные детские эмоции,

пугавшие и волновавшие своей силой и непохожестью, и… улыбалась. Светло и

романтично, первый мальчик, в котором я разглядела не просто друга, а кого-то большего.

И… господи, как же по своему поведению он походил на Лореса!.. От этого факта

запнулась, моргнула, но продолжила рассказ. – В общем, один парнишка из этой троицы

положил на меня глаз, и сразу это обозначил, но для меня, пацанки, такое поведение и

отношение выглядело дико. Я шарахалась от него, как от больного, а ему было наплевать, -

моя улыбка стала шире, я откинулась на стул, снова пригубив вино. – И на то, что

остальные девчонки злились, тоже – они же при каждом удобном случае вешались ему на

шею. А он выбрал меня, угловатую, стриженную, ни разу не женственную, и это бесило

всех, - удивительно, но… я вдруг почувствовала такое удовлетворение, осознав, что – да,

Гошка выбрал меня! Несмотря на мои колючки и ни разу не девчоночье поведение.

Разглядел что-то внутри, хотя лет ему на тот момент было всего-то тринадцать. – И знаешь,

- я посмотрела на Лореса, слушавшего меня с серьёзным видом. – Когда девчонки

попытались некрасиво пошутить надо мной перед всей честной компанией, вроде как

опустить в глазах Гошки, он вышел, взял меня за руку и при всех спокойно так сказал, что

если кто меня тронет или заденет, будет иметь дело с ним. Я, конечно, в шоке, вся красная,