Unknown

Следующее, что я помню, как мамы нашего хора сильно тарабанят в дверь.

— Выходим через пятнадцать минут.

Я скатываюсь с кровати и надеваю одежду для перелета: розовые спортивные штаны, белую футболку и старую удобную толстовку хора на случай, если в самолете станет холодно. Дождавшись своей очереди, я иду в ванну. Здесь все еще пахнет рвотой.

— Фу, Сара!

Я делаю свои дела, чищу зубы, используя душ, и уступаю место Леа. Стоя над своей кроватью, заправляю волосы резинкой. Я складываю ночную рубашку и туалетные принадлежности в чемодан. Косметичка лежит в сумке. Я смогу накраситься позже. Да и кого волнует? Завтракать будем в автобусе.

Я застегиваю сумку и готова идти.

Сара похожа на катастрофу. Я складываю её вещи в чемодан, пока Леа её одевает. Мэдоу драит ванную.

Терри стучит в дверь.

— Девочки, идем. Самолет не будет нас ждать.

Навечно проклинаю полеты в восемь утра до Парижа.

Я хватаю чемодан и, не дождавшись лифта, схватив сумочку, с тряской и ударами, спускаюсь на три лестничных пролета. Я закидываю вещи в автобус и бегу назад за Сарой.

Он здесь. Дерек. Выглядит довольно тускло в сравнении с неугомонным и шумным утром. Он одет в хоккейный свитер Эмебайл и стоит, пытаясь подавить кашель. Звучит хуже, чем вчера. Он держит в руках розовую розу и смотрит на мои штаны.

— Решил, что тебе нравится розовое.

Я строю гримасу.

— Мэдоу любит розовое.

— Прости. — Он хмуриться.

Я беру цветок и вдыхаю аромат.

— Но цветок мне нравится.

— Я хотел…

— Спасибо.

— Прошлой ночью…

— Да.

Мы сближаемся и целуемся в последний раз в этой стране чудес.

— Увидимся позже, — шепчет он.

Я упиваюсь им. Наши тела вместе, а губы двигаются в унисон. Я не отпускаю его, пока водитель автобуса не начинает сигналить.

— Да, позже.

Девчонки посвистывают в мою сторону, когда я сажусь. Черт. Они все следили за этим тонким личным моментом. Я осознаю, как должно быть ужасно выгляжу. А Дерек даже не вздрогнул. Я заставляю девушек двигаться, чтобы сесть у окна с его стороны. Я прижимаю лицо к стеклу и ищу его.

Он машет. Затем кашляет. Намного сильнее, чем прежде.

Как выстрел. Снова и снова.

Надеюсь, он не заболел.

Я ем противный круассан из пакета с тягучей шоколадкой внутри, пока автобус сворачивает с автострады. Она тянется вдоль озера, пересекая виноградники. Девочки начинают считать, сколько замков мы проезжаем.

Я достаю свои музыкальные записи, засовываю розу в тетрадные кольца и пишу. Я продолжаю писать даже в аэропорту Женевы, пока мы ждем рейса, а так же всю дорогу до Парижа.

Мое сердце теперь твое,

А твое — мое.

Ты — то, чего я жажду…

Не могу жить, пока не поцелую тебя.

С твоей любовью

Я могу изменить свою судьбу.

Я обведу дату,

Когда мои мечты исполнятся.

И ты упадешь прямо со звезд.

Навеки счастливый,

Как говорят в старых сказках.

И ты сможешь поверить.

Мы приезжаем в аэропорт Шарля-де-Голля с огромным запасом времени до нашего рейса, но все ужасно запутано. Мы паркуемся в неположенном месте и целую вечность стоим на линии паспортного контроля. К этому времени Терри чуть ли не плачет, и восемьдесят человек бегут к терминалу. Француженка за стойкой регистрации кричит на Терри, так как мы должны были оказаться здесь намного раньше. Затем самолет задерживают из-за какой-то технической накладки, но все выглядит так, словно это из-за нас. Мы не успеваем пересесть в Нью-Йорке и летим в Детройт через Чикаго. Затем застреваем в аэропорту О’Хара на целый день. Когда приземляемся в Детройте, я понятия не имею, сколько сейчас времени и какой сегодня день. Я просто знаю, что на данный момент темно. И сыро.

Я вижу маму.

Её карие глаза влажные, а седеющие каштановые волосы, обрамляют лицо по бокам.

Черт. Я не могу сделать это прямо сейчас.

Я падаю в её объятья, и она начинает рыдать.

— Мам, прекрати. — Я глажу её и старюсь держать себя в руках, чтобы не расклеиться. — Со мной все отлично.

Огромный комок в голе заставляет меня сглатывать слова. Я шмыгаю носом и встряхиваю её за плечи.

— Правда.

— О, милая, ты должна с этим столкнуться.

Нет. Нет. Нет. Я поняла, как могу этого избежать. Дерек.

Мы переписывались в интернете, пока я была в Чикаго. Мы разработали план. Каждое утро с восьми до девяти по швейцарскому времени моё. Для меня это два часа ночи. Я смотрю на часы. Я без понятия, когда набирала его в последний раз.

— Сколько сейчас времени, мам?

— Половина двенадцатого.

— Отлично. Мы успеем сделать это.

— Сделать что?

Всю дорогу до дома я рассказываю о Дереке. Ну, только то, что считаю нужным. Ни слова о чересчур личном и подозрениях о его наркотической зависимости.

— Ты его полюбишь. Не могу дождаться, когда вы с ним познакомитесь.

Она улыбается, кивая перед собой, так как смотрит на дорогу.

— Я встретила Скотта в магазине. Он сказал, что у него что-то есть для тебя.