Untitled

В основе этих усилий лежало видение идеальной Америки, которое Уайт трогательно передает на первых страницах, описывая торжественное шествие похоронного поезда Авраама Линкольна к его родному городу и месту захоронения в Спрингфилде, штат Иллинойс, "образном Назарете нации". В этой идеализированной обстановке маленького городка на Среднем Западе в основном белые американцы-протестанты жили продуктивной, упорядоченной и самодостаточной жизнью. Они жили бы в аккуратных домах в спокойных общинах, не знающих ни нищеты, ни показного богатства. Наемный труд был бы лишь промежуточной станцией на пути к самодостаточности и безопасности.

Тоска по нации, состоящей из таких граждан, живущих и работающих в таких местах, как утверждает Уайт, была глубочайшим импульсом, одушевлявшим довоенное движение аболиционистов. Оно также определяло политический императив - дать будущим поколениям, как выразился Линкольн, Запад, который был бы "чистой постелью, без змей", местом, не испорченным "принудительным соперничеством с рабами-неграми". Эта тоска сохранялась и углублялась на протяжении всех лет Гражданской войны. Она определила чаяния многих американцев в послевоенный период.

Но к концу века это видение умерло бесславной смертью. В штатах бывшей Конфедерации эмансипированные вольноотпущенники и вольноотпущенницы оказались в жесткой сегрегации и практически в рабстве в железной клетке законов и обычаев, известной как "Джим Кроу". Запад стал не мирным королевством Линкольна, а новой зоной военных действий, где поселенцы и солдаты безжалостно приводили коренных жителей к изоляции в постоянно сокращающихся резервациях. Величайшее из всех предприятий по строительству нации, трансконтинентальная железная дорога, строительство которой было завершено в 1869 году, оказалась слабым двигателем экономического развития, но плодовитым рассадником финансовой и политической коррупции. На стремительно индустриализирующемся и урбанизирующемся Севере,

Рост гигантских корпораций уничтожил надежды американцев, как коренных жителей, так и вновь прибывших, на экономическую самостоятельность и личную свободу. Войска штатов и федеральные войска сомкнули кулак федеральной власти над незадачливыми "наемными рабами" в кровавых столкновениях в таких местах, как Хоумстед, штат Пенсильвания, и Пулман, штат Иллинойс. К концу столетия новый класс сверхбогатых промышленников бросил свою тень на всю страну, обладая властью, немыслимой для предыдущих поколений. Республиканская партия, бывшая когда-то проводником эмансипации, свободной земли и свободного труда, превратилась в их послушного слугу. К тому времени мало что осталось от некогда лелеемых иллюзий о расовом равенстве и самоопределении простых людей.

Зрелище разочарования побудило Марка Твена и его соавтора Чарльза Дадли Уорнера написать в 1873 году сатирический роман, который дал название эпохе: "Позолоченный век". Это легендарное название упорно сохраняется, вплоть до подзаголовка данного тома. Но, как убедительно показывает Уайт, десятилетия после Гражданской войны заслуживают того, чтобы их помнили и понимали не только из-за их повальной продажности, вульгарности, морального убожества и задушенных надежд. Те же годы могут научить нас тем проблемам, от которых страдали последующие поколения вплоть до нашего - включая стрессы, связанные с разрушительными технологическими инновациями, неконтролируемыми циклами экономических бумов и спадов, растущим неравенством в уровне благосостояния и доходов, беспрецедентным притоком иммигрантов, политическая поляризация и законодательный тупик, устаревание унаследованных институтов при столкновении с непонятными изменениями на все более кинетическом рынке, а также извечное человеческое затруднение, когда даже самые благородные надежды приходится сверять с неумолимыми метриками непокорной реальности.

Все эти темы Ричард Уайт разрабатывает с мастерством опытного исторического аналитика, хотя пишет с пафосом и чувствительностью опытного романиста. Ирония - доминирующий тон его повествования, хотя она звучит с сочувствием и уважением к тем, чьи жизни он описывает. Он наполняет свои страницы парадом знаменитых и печально известных, знакомых и малоизвестных личностей - от триумфального генерала, ставшего неумелым президентом, Улисса Гранта, до принципиального адвоката Альбиона Турги, который в 1896 году оспорил и проиграл нашумевшее дело о сегрегации "Плесси против Фергюсона"; от августейшего историка-брамина Генри Адамса до освобожденного раба с тем же именем, который боролся с античерным терроризмом в послевоенной Луизиане; от железнодорожных магнатов Лиланда Стэнфорда, Коллиса П. Хантингтона и Генри Вилларда до неутомимой сторонницы умеренности Фрэнсис Уиллард и борца против зверства Иды Б. Уэллс; от тщеславного генерала Джорджа Армстронга Кастера до хитрого стратега из племени лакота Красное Облако; от легендарного до реально существовавшего сталевара Джона Генри.