Untitled

Штаты не всегда были в состоянии взять на себя ответственность. После Гражданской войны ополчение пришло в упадок. Они почти исчезли на Среднем Западе и Западе, а искупительные правительства Юга быстро уничтожили ополченцев Реконструкции. После Великой забастовки 1877 года страх перед гражданскими беспорядками привел к созданию на Среднем Западе новых подразделений Национальной гвардии, которые опирались на небольшие, лучше финансируемые, лучше дисциплинированные и лучше вооруженные добровольческие группы, набранные в основном из представителей среднего класса. В 1880-х годах создание подразделений Национальной гвардии было наиболее заметным в промышленных штатах Северо-Востока, особенно в Нью-Йорке и Массачусетсе. Военные склады Нью-Йорка были рассчитаны на рабочий класс, но штат также финансировал двадцать шесть военных складов за пределами города. В 1887 году в ответ на Великие потрясения федеральное правительство удвоило ассигнования на оснащение подразделений Национальной гвардии, но сумма все равно была скромной - 400 000 долларов.33

С 1886 по 1895 год губернаторы 328 раз использовали гвардию для подавления гражданских беспорядков. Чаще всего гвардия противостояла забастовщикам в промышленных штатах Иллинойс, Пенсильвания, Огайо и Нью-Йорк, но даже здесь губернаторы неохотно использовали солдат. Хотя рабочие стали воспринимать гвардейцев как орудие работодателей, реорганизованные подразделения Национальной гвардии на большей части территории страны не были силой, способствующей борьбе с забастовками, и иногда симпатизировали забастовщикам.34

Гулд понимал, что наиболее важные вмешательства в трудовые конфликты будут исходить от наименее демократичного сектора правительства: судов, особенно федеральных. Способность корпораций и крупных работодателей приобретать все большее влияние на суды и способность этих судов применять силу в поддержку частных компаний изменили баланс сил между рабочими и работодателями. Гулд поставил на то, что суды будут на его стороне, и он оказался прав.35

Постепенно и с большим внутренним конфликтом суды стали трактовать свободный труд только как право собственности работника на свой труд. Таким образом, оно было одновременно и "естественным" правом, и подлежало ограничениям прав собственности, воплощенным в соображениях Salus populi. Рабочие могли отказываться от своего труда в ходе забастовок или бойкотов, но не в том случае, если такие действия ущемляли права других работников, наносили ущерб общественному благосостоянию, нарушали правила рынка или незаконно снижали стоимость имущества работодателя. Судьи опирались на ранее высказанное Стивеном Филдом несогласие по делу о скотобойне (1873 г.), в котором свободный труд определялся как право заниматься своим делом без ограничений. По замыслу Конгресса, Четырнадцатая поправка должна была гарантировать, что штаты не будут вмешиваться в осуществление гражданских свобод, гарантированных Конституцией. С помощью материального процесса судьи пытались использовать поправку для закрепления в Конституции свободы договора, открытой конкуренции и laissez-faire, хотя ничего из этого не было в документе. Суды сделали поправку средством для вынесения решений о конституционности регулирующих законов, касающихся бизнеса и труда, путем оценки их материального эффекта. Любая попытка ограничить конкуренцию рассматривалась как попытка монополии, что было неприемлемо для либеральной судебной системы.36

Сделав свободный труд практически идентичным материальному процессу, суды потенциально превратили законы о лицензировании, забастовки, бойкоты, закрытые цеха и даже некоторые правила общественного здравоохранения в юридические эквиваленты рабства. Попытки рабочих организовать забастовку или бойкот становились заговором против прав других рабочих, которые не бастовали, на получение профессии, а также нарушением нового "права" капитала на справедливую ожидаемую прибыль от инвестиций.37

Юридические формалисты, закрепившие правовую процедуру, не действовали в изоляции; у них были политические союзники, разделявшие их трактовку свободного труда. В 1887 году сенатор-республиканец Генри Теллер из Колорадо представил неискаженную версию этой интерпретации. Ни один рабочий, провозгласил Теллер, не должен отказываться от своего права продавать свой труд, потому что "разница между рабом и свободным человеком состоит главным образом в том, что свободный человек может распоряжаться своим трудом ... на условиях, установленных им самим". Что "нужно американскому рабочему, так это индивидуализм, свобода от контроля других", и ни "законодательство, ни правила гильдий, ассоциаций, профсоюзов, ни другие условия" не должны мешать этому. Вторя Линкольну, Теллер утверждал, что сегодняшний рабочий - это завтрашний капиталист. Судьи все чаще рассматривали забастовку, по определению, как нарушение естественного права и общественного благосостояния и выносили судебные запреты на их прекращение.38