Untitled

Приговор анархистам стал катализатором, побудившим Хауэллса превратить свое личное недовольство, беспокойство по поводу американского общества и крестовый поход за литературный реализм в двигатель, который разбил его собственные "улыбающиеся стороны жизни". Появился новый Хауэллс, который считал приговор "истеричным и несправедливым", но вначале он сосредоточился, и то лишь в частном порядке, на "нецелесообразности" повешения чикагских анархистов.73

Отказ анархистам в судебных апелляциях и неспособность самого Хауэллса привлечь на свою сторону влиятельных либералов, в частности Джеймса Лоуэлла, Джорджа В. Кертиса, его редактора в Harper's, и Уайтлоу Рида, редактора New York Tribune, ужесточили его взгляды. Человек, который в сентябре 1886 года считал, что американские рабочие могут изгнать большинство бед из жизни упорным трудом и честным поведением, в феврале 1887 года вместе со своей женой Элинор впервые посетил хлопчатобумажные и ковровые фабрики Лоуэлла. Фабрики управлялись "настолько гуманно, насколько это вообще возможно", но они заставили Хауэллов "почувствовать, что цивилизация ошибается в отношении труда, который на них страдает. Я тоже чувствовал себя таким беспомощным, понимая, каких страданий стоит исправление такой ошибки. Но это рабство".74

Хоуэллс стал самым известным и неожиданным сторонником помилования осужденных на Хеймаркете. Он выступал против того, чтобы "наказывать людей за их неистовые мнения, за преступление, которое они не совершили". Рабочие сочувствовали осужденным, но не все лидеры профсоюзов присоединились к кампании за помилование. Сэмюэл Гомперс присоединился, но Теренс Паудерли защищал приговор. Многие рабочие так и не простили Паудерли.75

Сотни тысяч людей подписали петицию о помиловании, адресованную губернатору Ричарду Оглсби, но они были в значительной степени заглушены требованиями прессы о казни. Оглсби, старый республиканец-радикал, был обеспокоен процессом, заявив, что если бы такой закон существовал во времена борьбы с рабством, "все мы, аболиционисты, были бы давно повешены". Но Оглсби считал, что по закону осужденные должны были просить о помиловании, а четверо из семи осужденных отказались это сделать, сославшись на то, что не совершали преступления. В итоге губернатор помиловал двоих, попросивших о пощаде. Линггу, не раскаявшемуся до конца, удалось избежать палача; он покончил с собой в своей камере. Остальные четверо были повешены 11 ноября 1887 года. Предполагалось, что падение сломает им шеи, но вместо этого они медленно задохнулись на конце веревки на глазах у 250 газетчиков и избранных свидетелей.76

После казни анархистов старые разногласия между Хоуэллсом и его друзьями-либералами по поводу партийной политики показались "мелочью... в этом ярком свете". Он написал резкое и красноречивое письмо в "Нью-Йорк Трибьюн", которая присоединилась к другим газетам в праздновании казни анархистов, людей, которые погибли, писал Хоуэллс, "в расцвете самой свободной республики, которую когда-либо знал мир, за свои мнения". По логике, оправдывающей их казнь, весь пантеон республиканцев Новой Англии и радикалов - "Эмерсон, Паркер и Хау, Гиддингс и Уэйд, Самнер и Грили и все, кто поощрял войну против рабства в Канзасе", а также Уэнделл Филлипс и Генри Дэвид Торо, "чья симпатия подстрекала Брауна к убийственному мятежу в Харперс-Ферри", - заслуживали осуждения и казни. Он так и не отправил письмо, но сохранил его в своих файлах.77

К началу 1888 года Хауэллс писал Хэмлину Гарланду о едином налоге Генри Джорджа, но он не мог заставить себя рассматривать "конфискацию в любом направлении как благо". Он "еще не знает, что лучше; но я читаю и размышляю над вопросами, которые выводят меня за пределы

себя и жалкие литературные идолопоклонства прошлого, я все еще раб

эгоизма, но я больше не могу довольствоваться этим". Он сказал отцу, что считает, что будущее и "наша безопасность и счастье" за социализмом, но "социалисты не предлагают нам ничего определенного и практичного, за что можно было бы ухватиться". Как и многие другие жители страны, Хоуэллс все больше убеждался в недостаточности существующего порядка, но еще не был уверен в том, какой мир борется за свое рождение.78

Хауэллс был в отчаянии от системы, которую продолжал защищать его друг Джон Хэй. Хэй во многом предвидел, как либералы будут интерпретировать процесс на Хеймаркете. Для них это было лишь продолжением 1877 года, и анархистов нужно было подавить. В 1883 году Хэй опубликовал роман "Хлебопашцы", состоящий из мелодрамы и романтики, действие которого происходит в воображаемом Баффленде. В романе вымышлена злость Хэя на забастовки 1877 года. Он считал, что эти забастовки открыли "позорную правду" о том, что "правительство... . совершенно беспомощно и бессильно перед лицом безоружного восстания иностранных рабочих, в основном ирландцев".79