Untitled

Обращение к гендерному дому означало захват оружия, обладающего значительной силой. Фрэнсис Уиллард, представительница Женского христианского союза умеренности, понимала это. Ее широкая кампания по защите дома превратила ее в одну из самых грозных и влиятельных политических фигур века. Она была едва ли не одинока. Буффало Билл Коди поместил ее в центр популярной культуры, а президент Резерфорд Б. Хейс использовал ее для поддержки республиканских программ и создания зарождающейся системы социального обеспечения.

Уиллард был одновременно феминистом и евангельским христианином, а Соединенные Штаты оставались глубоко евангельской протестантской культурой, чье реформаторское рвение едва ли было исчерпано успехом аболиции. Евангелический протестантизм был великим источником американских реформ с 1830-х годов, и его течение расширялось, чтобы охватить не только растущую страну, но и весь мир. Реформа воздержания стала его великим делом, но это было одно из многих. Американцы экспортировали миссионеров и реформаторов, пытаясь создать то, что историк Ян Тиррелл назвал "моральной империей Америки".

Американское взаимодействие с миром было одновременно и экспансивным, и оборонительным. Соединенные Штаты противопоставляли себя Европе, а большую часть остального мира считали варварской. Американцы экспортировали миссионеров и реформаторов, а также пшеницу и хлопок, стараясь при этом отгородиться от тех европейских производителей, которые угрожали американской промышленности. В то же время иммигранты превратили Соединенные Штаты в нацию-полиглот, наполненную выходцами из Европы, Канады, Азии и Мексики. Идеи также не были легко изгнаны. Американские студенты, интеллектуалы и чиновники ездили в Европу и привозили оттуда европейские идеи и философию.

Однако если просто рассматривать Соединенные Штаты как еще одного пловца в огромном транснациональном потоке, то можно упустить все сложности Позолоченного века. Большинство изменений, рассматриваемых в этом томе, происходило в национальном и региональном масштабе, а не в транснациональном. Транснациональные изменения имели значение, но в Позолоченный век нация формировалась в ответ на эти более масштабные изменения, а не как их простое отражение. Например, существование более крупной глобальной экономики привело к американской националистической реакции - тарифам, которые глубоко повлияли на американскую экономику и американскую политику.

Авраам Линкольн, политик, чья память и наследие доминировали в Позолоченном веке, умер, когда начинается эта книга, но он никогда по-настоящему не исчезал. Романист и критик Уильям Дин Хоуэллс уловил часть причины этого, когда в 1890 году рецензировал монументальную биографию президента, написанную Джоном Хэем и Джоном Николеем. Хауэллс писал, что "если Америка вообще что-то значит, то это значит достаточность общего и недостаточность необычного". Линкольн стал одновременно олицетворением американского простого народа и величайшим - и самым необычным - президентом страны. Хауэллс считал, что именно простые люди и общие черты нации имеют наибольшее значение.2

Хоуэллс, знаменитый тогда и забытый с тех пор, знал почти всех, но всегда оставался отстраненным. Он наблюдал и писал. Его вмешательство в политику оставалось незначительным. Хауэллс был жителем Среднего Запада, а это был великий век Среднего Запада. Изначально убежденный либерал, он пришел к признанию неудач и недостатков либерализма, а затем попытался представить альтернативы. Он сделал это как писатель, и он и его коллеги-реалисты создали бесценные портреты эпохи. Своим смятением, умом и честностью он напоминает нам, что для тех, кто жил в Позолоченный век, это был удивительный и пугающий период, полный как больших надежд, так и глубоких страхов. Когда Хауэллс критически обнимает общее, его стоит послушать. Понимание его суждений о "достаточности общего и недостаточности необычного" позволяет оценить Позолоченный век.

Позолоченный век породил необычных мужчин и женщин. Их много в этом томе, но при жизни Хауэллса и в течение двадцатого века лицом эпохи стали бизнесмены, сколотившие богатство в невиданных доселе в американской истории масштабах. Современные карикатуристы, а затем и историки назвали их баронами-разбойниками, но это, равно как и их более позднее воплощение в виде дальновидных предпринимателей, дало им слишком много поблажек. На самом деле они так и не овладели эпохой. Когда Хоуэллс писал о "недостаточности неординарности", он, вероятно, имел в виду именно их, считая их недостаточными для требований эпохи по тем же причинам, что и Чарльз Фрэнсис Адамс, который стремился стать одним из них, а затем отбросил их в своей "Автобиографии".