Untitled

Эти ожесточенные споры в конце концов затихли после того, как ученые пересмотрели стандарты, чтобы немного смягчить претензии консерваторов. Опубликованные в 1996 году, стандарты были прочитаны многими тысячами учителей в последующие годы. Однако задолго до этого Линн Чейни, бывший глава Национального фонда гуманитарных наук (и жена Дика Чейни), вступила в борьбу против стандартов. Борьба дошла и до Сената США, который в 1995 году осудил стандарты, проголосовав 99 голосами против 1. Это была процедурная перекличка, не имевшая практического значения, но бурные дебаты на Капитолийском холме ярко продемонстрировали пропасть, отделявшую культурных консерваторов - и многих национальных политиков - от большинства академических историков. Сенатор-республиканец Слейд Гортон из Вашингтона заявил, что стандарты ставят американцев перед выбором. Он потребовал: "Джордж Вашингтон или Барт Симпсон" - кто из них представляет собой "более важную часть истории нашей страны, которую предстоит изучать нашим детям?"22

Консерваторы, такие как Гортон, также были раздражены распространением "политкорректности", или "ПК", как ее стали называть, в начале 1990-х годов. Они жаловались, что во многом ПК возникла благодаря рвению либеральных преподавателей и университетских администраторов, которые вводили подробные кодексы речи и поведения, направленные на поощрение толерантности в университетских кампусах. Некоторые из этих кодексов были направлены против "языка ненависти", который, как утверждалось, использовали студенты, когда обращались к женщинам, геям и лесбиянкам, а также цветным меньшинствам. Конфликты по этим вопросам разгорелись в ряде университетов, особенно в начале 1990-х годов, и вызвали множество взволнованных обменов мнениями между студентами, интеллектуалами и другими людьми.23

Некоторые из этих боев за культуру носили неприятный характер и отличались более жесткими и неумолимыми выражениями, чем в прошлом. Религиозные консерваторы проклинали своих противников как "мастеров обмана", "аморальных", "высокомерных и самодовольных". Либералы, по их словам, поддерживают "силы антихриста". Либералы отвечали им тем же: Их враги - "моральные фанатики", "фанатики", "Коттон Мазерс последнего времени" и "патриоты-параноики", которые ханжески отстаивают "Бога, флаг и семью".24 Раздражение обнажило резкие региональные и классовые противоречия. Культурный консерватизм все больше привлекал людей - особенно белых американцев из рабочего класса - на Юге и в штатах Равнин и Скалистых гор, в то время как либеральные идеи продолжали привлекать образованных ученых и профессионалов на восточном и западном побережьях и в столичных центрах Востока и Среднего Запада. Некоторые из этих антагонистов считали, что врага нужно не просто победить, но и уничтожить.

В то время, когда эта борьба пестрила заголовками газет, многие современники считали, что она будет иметь мощные и долгосрочные последствия. Джеймс Дэвисон Хантер, который в 1991 году опубликовал подробный отчет об этих противоречиях, пришел к выводу: "Америка находится в самом разгаре культурной войны, которая имеет и будет иметь отголоски не только в государственной политике, но и в жизни простых американцев повсюду".25 Восемь лет спустя одна из ведущих консервативных писательниц, Гертруда Химмельфарб, опубликовала книгу, которая привлекла к себе большое внимание. Ее название "Одна нация, две культуры" раскрывает ее главный аргумент: Культурные войны разрезают нацию пополам.26 Подобные оценки перекликались с мнением многих современников. Особенно в начале 1990-х годов разговоры о "культурных войнах", дополнявшие жалобы на "упадок", привлекали внимание прессы.

С точки зрения начала 2000-х годов эти оценки кажутся довольно ясными. Первое заключается в том, что многие СМИ, часто зацикливающиеся на конфликтах, преувеличивали ожесточенность культурных войн, которые в любом случае немного поутихли (хотя и не среди политически ангажированных элит и пристрастных политиков) в конце 1990-х годов.27 Сам Хантер отмечал, что "огромная средняя часть" (по его оценке, около 60 %) американцев не обращает внимания на подобные сражения.28 Даже на президентских выборах почти 50 % населения, имеющего право голоса, не пришли на выборы. Из тех, кто пришел, треть или около того назвали себя независимыми, а многие другие сказали, что им было очень трудно определиться с кандидатами. Многие социальные и культурные вопросы, включая эстетические и политические послания академических кругов и высокой культуры, большинство американцев не вызвали особого восторга.29