Untitled

Набрав едва ли 50 процентов голосов, Картер явно не имел сильного народного мандата. Многие комментаторы считали его случайностью, другие - неудачником, который не справился со своими обязанностями в Вашингтоне. Том Вулф, отражая эту враждебность к сельским южанам, во время кампании язвительно заметил, что Картер был "неизвестным приземленным матроной с голосом воскресной школы мягкотелым водоплавающим лулу с губками на спине".5 Многие влиятельные либералы, во главе с Тедом Кеннеди, который намеревался баллотироваться в президенты в 1980 году, считали Картера провинциалом из Равнины, которому повезло попасть на высший пост в стране.

Тем не менее, Картер мог быть своим злейшим врагом. Предельно уверенный в себе, он искренне верил в риторику своей предвыборной кампании: ему и его команде советников из Джорджии не нужна помощь вашингтонского истеблишмента. В начале 1977 года спикер Палаты представителей Тип О'Нил, опытный политический инсайдер, предложил новому президенту помощь в налаживании продуктивных отношений с коллегами на Капитолийском холме. Картер ответил, что он был губернатором и знает, как вести себя с законодателями. О'Нил, обеспокоенный, отметил, что большинство членов Конгресса имеют прочную политическую базу в своих округах и обладают собственным мышлением. Когда он спросил Картера, как он будет реагировать, если законодатели окажут ему сопротивление, президент ответил, что будет действовать так же, как и на посту губернатора: обратится к народу через их головы. О'Нил был поражен и позже заметил, что Рональд Рейган (чью политику он осуждал) был гораздо более искусен в общении с Конгрессом, чем Картер.6

О'Нилу и другим было особенно трудно проникнуться отстраненной, лишенной юмора манерой поведения Картера. Президент, окруженный командой молодых помощников, многие из которых были сотрудниками избирательной кампании из Джорджии, управлял жестким кораблем. Главой его команды, которую недоброжелатели окрестили "мафией Джорджии", был Гамильтон Джордан, который хвастался, что не утруждает себя ответами на телефонные звонки с Холма. Картер, одиночка, трудоголик и микроменеджер, вставал рано и работал допоздна. Он просматривал сотни меморандумов, выписывая комментарии на полях и отвечая на них своими собственными меморандумами, и не поощрял Джордана или кого-либо еще из своих сотрудников принимать решения.7 В течение первых шести месяцев своего правления он лично рассматривал все просьбы об использовании теннисного корта Белого дома. Только летом 1979 года, попросив всех помощников и секретарей кабинета министров подать в отставку, он учредил должность руководителя аппарата и передал ее Джордану. Задолго до этого критики сравнивали его с Гербертом Гувером. "Джимми Гувер, как и Герберт, был трудолюбивым, но не вдохновляющим технократом и специалистом по подбору цифр, зацикленным на деталях.8

Временами Картер, казалось, понимал, что не может сделать все сам. В январе 1977 года он записал в своем дневнике: "Все предупреждали меня, чтобы я не брал на себя слишком много проблем так рано в администрации, но для меня почти невозможно отложить что-то, что я вижу, что должно быть сделано".9 Затем он продолжил игнорировать свои собственные идеи. В 1977 году он руководил разработкой масштабных планов, некоторые из которых были придуманы в тайне, касающихся экономики, энергетики и благосостояния. Затем он объявил о них Конгрессу, который практически не принимал участия в их разработке. Картер не понимал, что успешные лидеры обычно должны устанавливать четкие приоритеты и что члены Конгресса не любят, когда на них обрушивается лавина крупных законодательных пакетов.

Как и многих других, их особенно возмущало то, что они считали благочестивым и педантичным подходом президента к политике. Картер мог быть политически жестким, особенно когда речь шла о проведении собственной кампании, но как прирожденный христианин и учитель воскресной школы он показался многим сенаторам и представителям самодовольным ханжой, провозгласившим, что "правое" должно преобладать над "политическим".10 Вице-президент Мондейл, несмотря на свою лояльность, был одним из многих, кто отметил морализаторские наклонности своего босса. "Картер, - сказал он, - считал политику греховной. Самое худшее, что можно было сказать Картеру, если вы хотели что-то сделать, - это то, что с политической точки зрения это самое лучшее, что можно сделать".11