Untitled.FR11

Борька не отличался особой подвижностью, он мог подолгу что-то разгляды­вать, и его всегда тянуло к новым, ещё незнакомым предметам, которые он внима­тельно обозревал, затем пытался проникнуть внутрь, что заканчивалось плачевно для предмета, а иногда и для Борьки. Иван как-то сказал о нём: «Очарованная душа!» На редкость спокойный мальчик в свои неполных три года имел уж боль­но осмысленный взгляд.

Паша вручила ему подарок: коробку с цветными кубиками. Она обняла сына, поцеловала его, потом подошла к Ане.

- Сестрёнка, это тебе! - она протянула коробку, и Аня ахнула, прикрыв рот ладонью. Кожаные чёрные полусапожки с пряжкой на боку были немедленно из­влечены из коробки и оказались на её ногах. Отбив на полу несколько тактов чечётки, Анна щёлкнула пальцами, присела под ёлкой и стала вытаскивать свой подарок.

- А теперь закрой глаза! - в руках она держала точно такую же коробку обув­ной фабрики «Скороход».

Сёстры расхохотались. Теперь уже обулась и Паша, и обе они со смехом при­нялись скакать вокруг стола.

В прихожей зазвонил звонок. Звонили два раза.

- Это к тебе, Аня?

- Нет, я никого не жду.

- Пойду гляну.

Паша вышла в прихожую. Что-то внутри её дрогнуло, она уже знала, кто за дверью. И не ошиблась. Иван стоял, отряхивая снег с длинного кожаного пальто с высоким воротником. Это пальто с тёплой подкладкой шил ему Пётр Агеевич при Паше.

- Можно войти?

Паша легонько кивнула и пошла в комнату.

- Аня, пойди встреть гостя. Пусть побудет с Борькой часик, а потом уходит. Я на кухню.

- Паш, а может, пусть посидит с нами? Ведь не чужой человек.

- Пусть посидит с вами и уходит! - почти выкрикнула Паша.

На кухне возле стола сидели две женщины без возраста и профессий (одна из них работала в подсобке продмага, другая уборщицей), обе в халатах, на головах бигуди. На столе бутылка водки, в тарелках холодец.

- С праздником вас, соседки!

Женщины мгновенно оживились, их глаза переключились на новый объект, появившийся на кухне, и они наперебой стали отвечать на поздравление, прощу­пывая посоловевшими глазами молодую маму. Если и бывают антиподы в при­роде, то не всегда они собираются за одним столом вместе.

Мария - небольшого роста, дородная, со вторым подбородком, в вечно рас­стёгнутом на животе, заплатанном халате, её голос, не умолкая, грохотал в ко­ридорном пространстве. Однажды Паша вышла из комнаты, чтобы поинтересо­ваться, кого распекает трубный глас Марии. Соседка оказалась в кухне одна и ругалась вслух на каких-то известных только ей обидчиков.

Полина - худая, высокая особа с острыми бегающими глазами, казалось, всег­да озабочена одной идеей: как восстановить справедливую ясность во всём, что касалось её окружения. Она непрестанно курила папиросы, и Паше приходилось терпеть этот табачный смрад.

- Ктой-то к нам пожаловал прям под Новый год, Пашуня? - спросила Полина.

- Да кто ж ещё, поди, этот паршивец. - начала отвечать за Пашу Мария.

- Ну, вот что, соседки, разберитесь сначала со своими паршивцами, если они у вас есть! - решительно оборвала женщин Паша. - А я сама как-нибудь.

Паша подняла руку, чтобы достать спички с полки, и увидела в дверях Ивана. Он стоял в наглухо застёгнутом полувоенном френче с накладными карманами, широких галифе, белых войлочных бурках.

- Паша, можно тебя на минуточку?

В коридоре они остановились, и он положил ей руки на плечи:

- Ты можешь меня спокойно выслушать?

Паша резко отстранилась, открыла дверь в комнату.

- И слушать тут нечего! Ты пришёл к Боре? Вот с ним и разговаривай!

Боря возился с большим плюшевым медведем - новогодним подарком Ивана.

- Вы садитесь! Я на кухню! - бросила Анна и мгновенно испарилась.

Паша присела на стул, сложила ладони на коленях, смотрела на Ивана.

Лицо его похудело, осунулось, складка на переносице обозначилась резче, гла­за горели лихорадочным блеском.

- Паша, пойми, всё это было несерьёзно .

- А, понятно! Стакан воды!

- Какой стакан? Ты о чём?

- Я о теории. Разве ты не знаешь такую? Странно! А ещё комсорг института! Её придумала Коллонтай.

Паша ещё раз глянула Ивану в глаза, и ей стало его жалко. Может, он действи­тельно один? Всё так же кашляет, к врачу, скорее всего, так и не сходил. Оттого и такой худой. Наверное, там, в институте, тоже поёт песни, но уже с другими. Но как же? Как могли эти губы целовать кого-то, как эти руки могли обнимать другую? После всего, что между ними было?!

- Ваня! Ты забери шампанское и конфеты. Может, угостишь своих студенток. Спасибо, что зашёл, что Борьку не забываешь. Я провожу тебя.

* * *

В марте Паша обнаружила в почтовом ящике повестку из военкомата на своё имя, подписанную военкомом. Оказывается, такие повестки получили и многие её сокурсницы. В областном военкомате девушек собрали в учебном классе хими­ческой защиты. Военком, лысый полный мужчина лет пятидесяти, был краток: