Уолдо, Неприятная профессия Джонатана Хога и другие истории

— Да будет вам, док, — запротестовал Стивенс. — Боюсь, что я проник сюда под фальшивым флагом, мистер Джонс. Весьма сожалею. Это не входило в мои намерения. Я с самого начала пытался объяснить, но…

Лицо Уолдо оставалось непроницаемым. Видимо, он очень старался совладать с собой.

— Ничего, мистер Стивенс. Сожалею, что вспылил. Согласен, мне не следовало переносить на вас дурные чувства, которые испытываю к вашим нанимателям… Однако, Бог свидетель, никакой любви я к ним не питаю.

— Знаю. Тем не менее мне жаль это слышать.

— Меня обжулили, вам понятно? Обжулили! Посредством такого омерзительного лжезаконного мошенничества, какого свет не…

— Уолдо! Не увлекайся!

— Прости, дядя Гэс. — И Уолдо продолжил, стараясь не повышать голоса: — Вам известно о так называемых патентах Хатауэя?

— Безусловно.

— «Так называемые» — это мягко сказано. Этот человек был у меня просто слесарем. Эти патенты принадлежат мне.

По мере того как Уолдо продолжал рассказ, делалось ясно, что его версия имеет под собой основания — и Стивенс это почувствовал, — но в то же время пристрастна и неубедительна. Возможно, Хатауэй и впрямь работал в доме по найму обычным слесарем, как утверждал Уолдо, но тому не было никаких доказательств. Ни контракта, ни каких-либо записей. И оформил на свое имя несколько патентов — единственные, которые оформил, и по своему полету очень напоминавшие затеи Уолдо. А потом скоропостижно скончался. Его наследники, действуя через адвокатов, продали эти патенты фирме, с которой Хатауэй вел переговоры.

Уолдо утверждал, что эта фирма подослала Хатауэя с целью кражи и надоумила наняться на работу именно ради этого. Однако она благополучно скончалась, а все ее активы перекупила НАПЭ. «Норт-Америкэн пауэр-эйр» предложила Уолдо полюбовное соглашение. Уолдо предпочел обратиться в суд. И проиграл дело.

Даже если Уолдо прав, Стивенс не видел, как дирекция НАПЭ могла бы на законных основаниях удовлетворить его претензии. Служащим корпорации доверены деньги других людей; если бы директора НАПЭ совершили попытку уступить имущество, по всем правилам оформленное за корпорацией, любой акционер мог бы запретить им сделать это до или взыскать компенсацию лично с них после осуществления такого замысла.

По крайней мере, так это видел Стивенс. Но ведь он, Стивенс, не юрист. Его, Стивенса, это дело касается лишь в одной точке: на фирму, в которой он, Стивенс, состоит, Уолдо здорово зол, а без услуг Уолдо ему, Стивенсу, не обойтись.

Приходилось признать: слабо похоже на то, что присутствие доктора Граймса поможет изменить этот роковой расклад.

— Но это случилось еще до меня, — забормотал он. — Так что я, естественно, почти не в курсе. Ужасно сожалею по поводу всей этой истории. А бьет она сейчас по мне, потому что в настоящий момент я угодил в крупные неприятности и позарез нуждаюсь в вашей помощи.

Особого недовольства при этих словах Уолдо не выказал.

— Вот как? А о чем, собственно, речь?

В ответ Стивенс в нескольких чертах обрисовал затруднения, в которые попал с приемниками де-Кальба. Уолдо слушал внимательно. Но когда Стивенс закончил, он отозвался:

— Ага, это примерно то же, что рассказал мне ваш мистер Глисон. Разумеется, вы, будучи поближе к технике, рисуете более связную картину, чем этот распорядитель чужими деньгами. Но с какой стати вы явились с этим ко мне? Я не специалист по микроволновой технике, и у меня нет степеней в престижных институтах.

— Я пришел к вам по той же причине, по которой приходит к вам любой, кто действительно столкнулся с технической проблемой, — искренне сказал Стивенс. — Насколько я знаю, вами поставлен рекорд по решению любых задач, за которые вы брались. Этот рекорд пока никем не побит, и он напоминает мне еще об одном человеке…

— О ком? — внезапно насторожился Уолдо.

— Об Эдисоне. Он точно так же не тревожился о степенях, но зато решал все трудные задачи своих дней.

— Ах об Эдисоне… Я думал, речь о ком-то из наших современников. Несомненно, для своего времени Эдисон был достаточно хорош, — великодушно признал Уолдо.

— Я не вел точных подсчетов, кто из вас больше преуспел. Я просто припомнил, что Эдисон пользовался славой человека, который предпочитает браться за более трудные задачи. То же довелось слышать и про вас. Надеюсь, моя проблема достаточно трудна, чтобы заинтересовать вас.

— В ней что-то есть, — согласился Уолдо. — Чуточку не по моей части, но что-то есть. Однако должен сказать, я с удивлением слышу столь высокий отзыв о моих талантах со стороны служащего «Норт-Америкэн пауэр-эйр». Если этот отзыв искренен, думается, без особого труда удалось бы убедить вашу фирму в том, что это я, вне всякого сомнения, являюсь автором так называемых патентов Хатауэя.

«Невозможный мужик, — подумал Стивенс. — Мертвая хватка».

А вслух сказал:

— Вся беда была, наверное, в том, что этим делом занимались администраторы и юристы. Их вряд ли хватило бы на то, чтобы отличить в конструкторской работе дар божий от яичницы.

Такой ответ, видимо, умилостивил Уолдо.

— А что об этой проблеме говорят у вас в отделе исследований? — спросил он.