Уолдо, Неприятная профессия Джонатана Хога и другие истории

На юге Калифорнии даже архитектура не от мира сего. Взять хотя бы киоски для торговли хот-догами, которые называются «Щенок» и выглядят соответствующе. За мороженым надо идти к гигантскому гипсовому рожку, а неоновая вывеска «Возьми в привычку миску чили» сияет на крыше постройки, где, конечно же, эти самые миски вас дожидаются. Бензином, моторным маслом и бесплатной автодорожной картой можно разжиться под крыльями трехмоторного транспортного самолета, который, между прочим, является сертифицированной гостиницей с персоналом, ежечасно навязывающим сервис гостям. Туристов подобные диковинки восхищают и забавляют, а для местных жителей, разгуливающих с непокрытой головой на знаменитом калифорнийском солнцепеке, все эти изыски в порядке вещей.

Но не для Квинтуса Тила. Своих коллег по архитектуре он не уважал, считая их несмелыми и неумелыми ремесленниками.

— Что такое дом? — задал он однажды вопрос другу.

— Дом? — с опаской переспросил Хомер Бейли. — Я всегда считал, что это прежде всего укрытие от дождя.

— Какая чушь?! Да ты ничем не лучше их всех!

— Я не сказал, что это исчерпывающее определение…

— Исчерпывающее?! Оно и близко не лежало! С таким взглядом на проблему мы могли бы до сих пор сидеть на корточках в пещерах. Но ты, конечно, не виноват, — великодушно оговорился Тил. — Ты ведь даже не один из болванов, называющих себя архитекторами. Возьмем модернистов — какой от них прок? Ну отреклись от стиля «свадебный торт» ради стиля «автозаправка», вместо глазированных пряников у них теперь всюду хромированная сталь, но в душе они остались консервативными и косными, как сельский судья. Нойтра![82] Шиндлер![83] Что дали миру эти никчёмы? Что есть у Фрэнка Ллойда Райта[84], чего нет у меня?

— Заказы, — кратко ответил друг.

— А? Что… что ты сказал? — Тил слегка запнулся, но растерянность продлилась лишь миг. — Ты прав, заказов мне не дают. А почему? Да потому, что для меня дом — нечто большее, чем меблированная пещера. Дом — это машина для обеспечения жизни, это динамичный живой организм, меняющийся вместе с настроением хозяина, а не громадный статичный гроб без души. Зачем нам держаться за косные концепции предков? Любой остолоп, хоть чуть-чуть смыслящий в начертательной геометрии, способен спроектировать традиционный дом. Но ведь статическая евклидова геометрия — это далеко не вся математика! А как быть с теорией Пикара — Вессио?[85] Делать вид, что ее не существует? Модульные системы тоже игнорировать? Не говоря уже о перспективах, которые перед нами открывает стереохимия? Разве не найдется в архитектуре места трансформациям, гомоморфизму и динамическим структурам?

— Да будь я проклят, если знаю, — ответил Бейли. — С таким же успехом ты можешь спросить, как я себе представляю четвертое измерение.

— И спрошу! Зачем нам ограничиваться… Стоп! — прервал себя на полуслове Тил и уставился в пустоту. — Хомер, кажется, есть идея. Ну а почему бы и нет? Для архитектурного членения, для соотношения размеров четвертое измерение открывает бесконечные возможности. Вот это будет дом! — Он стоял, будто окаменев, лишь задумчиво моргал светлыми глазами навыкате.

Бейли потеребил его за плечо:

— Очнись. Какое еще четвертое измерение, о чем ты говоришь? Четвертое измерение — это время. Гвозди в него не забьешь.

Тил стряхнул его руку.

— Конечно, конечно. Время — четвертое измерение. Но я имею в виду пространственное четвертое измерение, вдобавок к длине, ширине и толщине. Для экономии материалов, для оптимального конфигурирования ничего лучше не придумать. А застраиваемая площадь? Да на участке, занимаемом однокомнатным жилищем, поместится восьмикомнатное! Как тессеракт…

— Что еще за тессеракт?

— Да ходил ли ты в школу? Тессеракт — это гиперкуб, многогранник с квадратными гранями, имеющий четыре измерения, тогда как у куба их три, а у квадрата два. Сейчас покажу.

Тил сбегал на кухню за пачкой зубочисток, рассыпал их на столе, небрежно отодвинув стаканы и почти пустую бутылку голландского джина.

— Еще нужен пластилин. На прошлой неделе вроде был. — Он порылся в ящике письменного стола, занимавшего угол его столовой и заваленного всякой всячиной, и добыл ком маслянистого скульптурного пластилина.

— Что ты затеял?

— Сейчас покажу. — Тил торопливо отщипывал вязкие кусочки и катал их в шарики размером с горошину. Четыре шарика соединил зубочистками. — Вот! Это квадрат.

— Вижу, что квадрат.

— Еще такой же. И еще четыре зубочистки. Теперь у нас есть куб.

Зубочистки, удерживаемые пластилином, образовали многогранник, куб.

— Делаем второй куб, такой же, как первый, и вместе они составят две стороны тессеракта.

Бейли взялся лепить шарики для второго куба, но сразу отвлекся — очень уж приятно было мять в пальцах податливую массу.

— Смотри, — показал он получившуюся фигурку, — Джипси Роуз Ли[86].