Уолл-стрит и революции в России 1905-1925

Главное, чтобы Уолл-стрит был доволен. 16 марта, на следующий день после отречения царя, банкир "National City" Джон Б. Янг высказал мнение о том, что смена режима в России была "народной революцией", а "не нигилистическим или анархистским предприятием".[599] Скорее, по его словам, это было делом рук "солидного, ответственного, консервативного элемента общества". Таких людей, как Павел Милюков. Янг говорил авторитетно, потому что, как можно вспомнить, был тем человеком, которого Сэмюэл Макробертс направил в Петроград почти ровно год назад для переговоров о займе. Находясь там, добавил Янг, "уже тогда говорили о Революции… было нетрудно слышать, как это обсуждалось". Интересно, что такие вещи свободно обсуждаются в окружении иностранного банкира. 16 марта газета "Нью-Йорк таймс" объявила, что "Банкиры здесь рады новостям о революции", и процитировала нескольких "видных" (но анонимных) финансистов о том, что перемены в Петрограде не предвещают ничего, кроме хорошего для американского бизнеса и, конечно же, для русских. В статье также упоминалось, что некоторые американские финансовые круги недавно предоставили "крупные частные займы российским банкам для облегчения коммерческих кредитов".[600] Эти "частные" займы, возможно, на сумму до 100 млн. долларов, были полностью отделены от государственных, которые были предоставлены "National City" и "Guaranty Trust". Другими словами, люди в Нью-Йорке незаметно перекачивали миллионы в Россию за месяцы и недели, предшествовавшие революции. Просто ещё одно любопытное совпадение. В другой статье утверждалось, что новости о революции "ни в коем случае не были нежелательными в более важных банковских кругах", и мнение там было почти единодушно положительным.[601]

Ещё одна подробность, одна из тех, которые могут что-то значить, а могут и не значить, заключается в том, что 15 марта Пол Варбург внезапно появился в Нью-Йорке в доме своего брата Феликса. Находясь в городе, он большую часть дня проводил на собраниях в офисе Федеральной резервной системы на Бродвее, 120. Газеты сообщали: "Было сказано, что его звонок в банк не имел особого значения".[602]

Основная пресса почти повсеместно приветствовала падение царя. Корреспондент лондонской газеты "Daily Chronicle" в Петрограде Гарольд Уильямс задал тон в широко разрекламированной статье, которая изобиловала такими фразами, как "высочайший патриотизм", "непоколебимая чистота преданности" и "благородство" в описании Милюкова, Керенского и остальных.[603] Признанный социалист и давний друг Милюкова, Уильямс не был в точности беспристрастным наблюдателем. Джейкоб Шифф, в то время отдыхавший на горячих источниках в Аппалачах, телеграфировал о своей "радости" по поводу того, что "великий и добрый народ наконец-то освободился от многовекового самодержавного гнёта".[604]

Нигде не было такого волнения, как в Нижнем Ист-Сайде. "Новый мир" Троцкого начал действовать, немедленно назвав Временное правительство буржуазным изобретением и предсказав, что революция скоро отбросит его в сторону. Известие о революции вызвало массовые митинги по всему городу. 20 марта по меньшей мере 10 тыс. евреев, в основном социалистов того или иного толка, собрались в Мэдисон-сквер-Гарден, чтобы послушать таких ораторов, как Людвиг Лор и Элджернон Ли.[605] Последнему показалось странным, что "капиталистические газеты, поддерживающие Уолл-стрит", называют русскую революцию "великолепной". В тот же вечер на окраине города, в казино "Harlem River", Троцкий обратился с речью к небольшой толпе из 2 тыс. "русских социалистов".[606] Они проголосовали за отправку делегатов в Россию, и Троцкий был одним из них. 23 марта в Карнеги-холле состоялось очередное многотысячное собрание, организованное "Друзьями русской свободы".[607] Именно здесь Джордж Кеннан рассказал, как "Друзья", финансируемые Джейкобом Шиффом, распространяли "евангелие русских революционеров" и "сеяли семена свободы" в 1905 году. Президент ОДРС Герберт Парсонс зачитал послание Шиффа, в котором он приветствовал "реальную награду за то, на что мы надеялись и к чему стремились все эти долгие годы".

Прерванное путешествие