Упал, отдался!

Вот, посмотрев острый момент у ворот, она потянулась к заднему карману, достала телефон. Снова прочитала сообщение «в шторке», не разблокировав телефон. Резко вскинула голову и острым взглядом прошлась по трибунам, пока лезвием не впилась в мою ухмыляющуюся морду.

Салютовал ей вялым взмахом руки.

Режущий взгляд полоснул по барби рядом со мной. Тонкая черная бровка выгнулась. Вика снова отвернулась к «коробке», но в этот раз телефон убирать в карман не стала. Судя по положению рук и опущенной голове, она что-то мне писала.

Открыл нашу переписку и с удовлетворением увидел строку «Виктория пишет…»

В: «Похоже, ты только что с выпускного?»

Тихо хохотнул. В груди приятно защекотало. Шкодливый пацан внутри меня достал рогатку.

– Так, как, говоришь, тебя зовут? – обратился к блондинке, очень надеясь на то, что одна брюнетка это точно заметит.

Глава 18. Виктория

Моего сына снова вмяли в борт.

Стиснула зубы, чтобы не выпрыгнуть на лёд и не навалять тому двенадцатилетке, который решил вплотную заняться моим десятилетним сыном.

Чем старше становился сын, тем жестче становились игры и тем сложнее мне было объяснить даже самой себе, что это особенность игры и всё идёт по правилам. Но тем больше я понимала маму, которая наотрез отказывалась смотреть на то, как её внука ударяют о борт или сам он занимается тем же. Для неё Сашенька – любимый и единственный внук, мягкий улыбчивый одуванчик.

Видела бы она как этот одуванчик может навалять сопернику, выдохнула бы вставные зубы, присвистывая.

Телефон в руке снова издал короткую вибрацию.

Похоже, Вяземский решил основательно устроиться одной задницей на двух стульях. Или, если быть точнее и более адресной, то планирует одним питоном поелозить в двух норах.

Девочка-блондинка рядом с ним сверкала не только стразами в уголках глаз, но ещё и глазищами в половину лица, пока этот доморощенной Жигало успевал что-то ворковать ей и написывать мне.

Ей не мешало бы надеть хотя бы колготки, иначе она рискует отморозить «нору».

К: «фанатки…»

Написал Ренат многозначительно.

Изогнула бровь, но ничего отвечать не стала. Требовать от него верность в условиях тех отношений, что мы заключили, я не буду. Я получила своё и даже больше, чем могла предполагать, так что теперь этот парень волен делать всё, что пожелает нужным, кроме того, чтобы впутывать в свои игры меня.

К: «Ветров 11? Младший брат?»

Усмехнулась. Ты меня недооцениваешь, малыш.

Я: «Сын.»

Закинула телефон в задний карман джинсов и сосредоточилась на игре. Второй период подходил к концу, а мой сын оказался в опасной близости у ворот соперника. Оценил ситуацию и быстро передал пас девятому номеру, который был самым маленьким игроком в его команде.

– И девятый номер забивает го-ол! Шайба влетела как к себе домой. Вратарь не успел даже бзднуть, – вещал из комментаторской будки отец одного из мальчишек. Его умение подбирать слова и настраивать деток на нужный лад всегда служили отличным дополнением всех игр.

Второй период закончилась, команды разошлись по раздевалкам. Мальчишки из команды, уступающей в счёте, уходили нервно ударяя клюшками обо всё, что им попадалось на пути.

– Я тебе попсихую сейчас! – крикнула одна из матерей вдогонку своему сыну, тем самым отбирая у него возможность и желание проявлять своё истинное настроение и мысли касаемо этой игры.

И зачем, женщина?

А после этого мы еще удивляемся, чего это у нас мужчины замкнутые и безэмоциональные…

– А он молодец, – хмыкнул рядом Ренат.

– Кто? – повернула голову в его сторону.

– Твой сын, – ответил парень, дернув головой в сторону «коробки». – Ты во сколько его родила? В двенадцать?

Рассмеялась, запрокинув голову. Было очень забавно смотреть в его глаза и видеть, что не такого взрослого сына он ожидал у меня увидеть.

Что поделаешь? Генетика. Его биологический отец тоже не щуплый коротышка.

– Почти, – утёрла уголки глаз от слёз. – Но пришлось ещё шесть лет подождать до совершеннолетия, чтобы показать его миру.

– Ну, ты, конечно… – повел он бровями, находясь в явной растерянности.

– Что?

– Да я же нифига о тебе не знаю, получается! – его глаза комично округлились.

Придвинулась к нему поближе, плечом к плечу. Указательным пальцем поманила к себе, чтобы он склонился и мне было удобнее шептать.

– Ты знаешь ровно столько, чтобы можно было со мной трахаться. Остальное – не имеет значения в контексте наших отношений тире сношений.

– Может, это… – поиграл он бровями. – Сегодня.

– У меня месячные. Я тебя предупреждала.

– Зачем самураю меч, если он не в крови? – философски изрек Ренат.