Упанишады

5. Он приходит к дереву Илья — в него проникает запах Брахмана. Он приходит к граду Саладжья — в него проникает вкус Брахмана. Он приходит к крепости Апараджита — в него проникает сияние Брахмана. Он приходит к привратникам Индре и Праджапати — они бегут от него. Он приходит к покоям Вибху — в него проникает слава Брахмана. Он приходит к трону Вичакшана, передние ножки [которого] — саманы брихад и ратхантара, задние ножки — шьяйта и наудхаса, продольные стороны — вайрупа и вайраджа, поперечные стороны — шаквара и райвата. Этот [трон] — познание, ибо познанием различает [человек]. Он приходит к ложу Амитауджас. Оно — жизненное дыхание. Его передние ножки — прошедшее и будущее, задние ножки — благополучие и пропитание, два изголовья — [саманы] бхадра и яджняяджния, продольные стороны — брихад и ратхантара, продольные нити — ричи и саманы, поперечные — яджусы, подстилка — стебель сомы, покрывало — удгитха, подушка — благополучие. На этом [ложе] сидит Брахман. Знающий это восходит на это [ложе], лишь занеся ногу. Брахман спрашивает его: «Кто ты?» Пусть он ответит:

6. «Я — время года, я — происходящий от времен года, рожденный от пространства, [своего] источника, как семя — для жены, сияние года, Атман каждого существа. Ты — Атман каждого существа. Что есть ты — то и я». Тот спрашивает его: «Кто я?». Пусть он ответит: «Действительное». — «Что такое действительное?» — «То, что отлично от богов и жизненных сил, — сат; то же, что является богами и жизненными силами, — тьям. Это обозначается словом „действительное“. Таково все, что существует. Все, что существует, это ты», — так отвечает он ему. Об этом сказано в таком стихе:

7. Яджус — живот, саман — голова, рич — тело этого непреходящего.
Его следует знать как Брахмана — великого риши, состоящего из Брахмана.

[Тот] говорит ему: «Чем получаешь ты мои мужские имена?» Пусть он отвечает: «Дыханием». — «Чем — имена среднего рода?» — «Разумом». — «Чем — женские имена?» — «Речью». — «Чем — запахи?» — «Обонянием». — «Чем — образы?» — «Глазом». — «Чем — звуки?» — «Ухом». — «Чем — вкус пищи?» — «Языком». — «Чем — действие?» — «Руками». — «Чем — удовольствие и неудовольствие?» — «Телом». — «Чем — блаженство, любовную страсть, произведение потомства?» — «Детородным членом». — «Чем — движение?» — «Ногами». — «Чем — мысли, [а также] то, что должно быть распознано, желание?» — «Познанием», — пусть ответит он. [Тот] говорит ему: «Поистине, вода — это мой мир. Она — твоя». Какова победа Брахмана, каково достижение, ту победу одерживает, того достигает тот, кто знает это, кто знает это.

Вторая часть.

1. «Дыхание — Брахман» — так, поистине, говорил Каушитаки. Поистине, разум — посланец этого дыхания-Брахмана, глаз — защитник, ухо — вестник, речь — служанка. Поистине, тот, кто знает, что разум — посланец дыхания-Брахмана, обретает посланца; кто [знает, что] ухо — вестник, обретает вестника; кто [знает, что] речь — служанка, обретает служанку. Поистине, ему — этому дыханию-Брахману — несут подношения все эти божества, [хоть он об этом и] не просит. Поистине, так же и тому, кто знает это, несут подношения все божества, [хоть он об этом и] не просит. «Да не просит он» — вот его заповедь. Так, когда [человек], попросив милостыни в деревне и [ничего] не получив, садится [со словами]: «Отныне я не стану есть то, что [мне] дадут», то те, кто раньше отказал ему, призывают его [принять милостыню]. Таков обычай непросящего, между тем как дающие пищу призывают его, [говоря]: «Пусть дадим мы тебе».

2. «Дыхание — Брахман» — так, поистине, говорил Пайнгья. Поистине, за речью этого дыхания-Брахмана заключен глаз, за глазом заключено ухо, за ухом заключен разум, за разумом заключено дыхание. Поистине, ему, этому дыханию, несут подношения все эти божества, [хоть он об этом и] не просит. Поистине, так же и тому, кто знает это, несут подношения все божества, [хоть он об этом и] не просит. «Да не просит он» — вот его заповедь. Так, когда [человек], попросив милостыни в деревне и [ничего] не получив, садится [со словами): «Отныне я не стану есть то, что [мне] дадут», то те, кто раньше отказал ему, призывают его [принять милостыню]. Таков обычай непросящего, между тем как дающие пищу призывают его, [говоря]: «Пусть дадим мы тебе».