Упавшее небо

Все бункера ГрОб строятся по одной схеме: большое помещение в центре и “обвязка” из вспомогательных по краям. Не сказать, чтобы много места, особенно когда внутри люди и для них развернуты раскладушки в качестве коек — но маневрировать я мог. Вторая многоногая тварь как почувствовала что, развернувшись в мою сторону — и так же нелепо завалилась на бок, суча в воздухе оставшимися ногами. Этого добивать не стал, ринувшись к следующему. Одновременно со мной полицейские и группа Ильина завалили со своей стороны еще одного. Минус три! Следующий тоже окт тоже признал во мне угрозу — вот только двигался так медленно, что я обездвижил его пока он оставался ко мне боком. А вот следующий… неловким движением лапы отбросил в сторону несколько раскладушек и наткнулся на умудрившихся спрятаться под ними детей. Пока все взрослые жались по стенам и прятались по туалетам, складам и подсобкам, эти двое забились сюда. Пробудившийся древний инстинкт мог и сработать против крупного хищника, но против боевой машины пришельцев оказался бессилен. Как и я, потому что мелких буквально парализовало от ужаса, а окт уже занес опорную конечность, чтобы просто наступить.

Логика твердила, что я ничего не успею сделать — туша киборга почти упиралась спиной в низкий потолок убежища, я видел его сзади, а дети застыли прямо перед передним концом паукана. Но логике никто не давал права голоса, и я атаковал с одной только мыслью в голове: “рассечь зло!” Целиком и полностью вложившись в этот один, последний удар.

Перед глазами потемнело еще до того, как катана встретилась с бронёй врага, звуки поплыли, меняя тональность, мышцы и связки ответили всплесками боли, пробивающимися через щит сосредоточенности. А меч… словно прошел через панцирь киборга сверху вниз, рассекая вообще-то пустое, вообще не несущее функциональной нагрузки брюхо — я почти не почувствовал сопротивления, да и вместо уже привычного шелеста услышал странный треск. После меня хватило только на то, чтобы не рухнуть, а мягко ткнуться в пол коленями, аккуратно положив перед собой клинок. Пальцы дрожали так, что схватить например ложку я бы не смог. А окт… застыл. И ме-е-едленно развалился на две половины, будто я рассек его целиком и без малейших конвульсий упал по сторонам. До детей он не дотянулся буквально десять сантиметров.

—…Жаров?! — голос командира разведчиков донесся до меня словно из другой вселенной. Я даже не заметил, как он и другие защитники бункера подошли. Пока капитан пытался понять, что со мной, кто-то попытался поднять мою катану. Тихий звон — и обломки клинка осыпались с оставшейся в руке рукояти.

Глава 16 без правок

Сознание в итоге я так и не потерял: некоторое время пробалансировал на границе сумеречной зоны — и уже в БМП начал приходить в себя. Сначала вернулись звуки и нормальное цветовосприятие, потом мышцы и связки стали все реже напоминать о себе тянущей болью, успешно затягивая микротравмы. К счастью, время на это все мне дали: Ильин, попытавшийся сходу выяснить, что произошло, почти сразу сообразил, что у меня нечто вроде контузии. Однако противошоковое колоть мне поостерегся — уж слишком мощные лекарства из армейской аптечки, а раненым я не выглядел. Потому меня просто затащили назад в десантный отсек “Арматыша”, пристегнули ремнями, чтобы не упал при движении… и забыли до поры. Впрочем, до фляжки с водой я дотянуться смог — а остальное не так важно. Еще и подремать вполглаза успел.

То, что меня оставили в покое — не удивительно. Если вторую волну десанта в городе разведчики раскатали без дальнейших потерь, то нашей базе пришлось туго. Те поспешные приготовления с разбором завалов, минированием периметра, разделением самой внутренней территории баррикадами, нарезание секторов обстрела, устройство укрепленных пулеметных гнезд и восстановление яркого освещения — волна октов просто смела бы людей. А так — отбились. Но свою цену за это пришлось заплатить сполна.

Когда я вслед за посеревшими от усталости операторами дронов выбрался из десантного отсека БМП, моим глазам предстала безрадостная картина. Всю территория части где реже, где прямо кучами, пятнали останки выведенных из строя киборгов. Некоторые еще дергали уцелевшими конечностями. К небу тянулись многочисленные дымы, стены зданий зияли провалами. Чадил обгорелый остов грузовика…

У уцелевших ворот расположения нас сначала остановили, несколько минут продержали, потом все же пропустили — недалеко. Там на нас с огромным облегчением скинули загрузку в “Арматыша” подготовленных к транспортировке раненых — к счастью, сидения в отсеке легко трансформировались в койки. Еще нескольким ходячим помогли взгромоздится на броню — и в таком виде машина ушла во временный лагерь.

— Разведчики? Пострадавшие есть? — военфельдшер поднял на нас покрасневшие глаза.

— Я уже в порядке, — опередил я Патрушева, отрицательно качнув головой.

— Среди нашего отделения — никак нет, — наградив меня долгим взглядом, ответил медику лейт. — Как я понимаю, в наш корпус идти не имеет смысла?